Блага земные
Шрифт:
Трактор остановился, водитель спрыгнул на землю. Мужчины, почесывая в затылках, двинулись к нам. Джейк вылез из машины и пошел им навстречу. Теперь все трое чесали в затылках и, нахмурившись, смотрели на то место, где прежде был бампер.
— Эта развалина — дешевка образца 1953 года, — сказал Джейк.
Мужчины закивали, как бы запоминая каждое его слово.
— Вы только посмотрите на эти покрышки. Гладкие, как садовый шланг. — Джейк ударил по шине.
Я ощутила удар. Наступила долгая, напряженная тишина.
— Обидно! — сказал водитель трактора. — Так жалко бампер.
—
— Может, удастся подтолкнуть ее сзади. Глянь-ка, она уже немного съехала с насыпи. Видишь? Уже не упирается носом в землю.
— Может, женщина сядет за руль, а мы втроем подтолкнем?
Джейк вернулся к машине и просунул голову в окно.
— Я не умею водить, — сказала я, прежде чем он открыл рот.
— Но ты же знаешь, где находится акселератор?
— Нет, не знаю. И даже где тормоз — понятия не имею.
— Нет, знаешь, — сказал Джейк. Он влез в машину и снова включил зажигание. Потом показал на пол: вот акселератор, вот тормоз. — Только на тормоз не нажимай, пока не доедешь вон до той дороги, поняла? Ее отсюда не видно. Узкая проселочная дорога. Покрыта щебенкой. Мы будем толкать машину туда, а не к шоссе. По этой насыпи на шоссе не выедешь. Ну давай садись за руль.
Он вылез из машины. Я пересела на его место и взялась за руль.
— Шофер из нее аховый, — заметил Джейк. Мужчины хмыкнули. Они, кажется, нашли общий язык. Стояли и уныло смотрели на мои побелевшие от напряжения руки, застывшие на баранке.
— Смелее, барышня, — сказал Кейд. — Двигай помаленьку.
— Хорошо, — ответила я.
— Смотри, как бы не забуксовала.
Я нажала на педаль акселератора. Мужчины навалились на багажник. Колеса завизжали, забуксовали. Медленно, толчками, машина двинулась вперед. Она набирала скорость. Оторвалась от мужчин и, подпрыгивая на ухабах и камнях, пробивала дорогу сквозь сорняки, оставляя за собой примятую желтую ленту. Я посмотрела в зеркало и увидела эту ленту и бегущих по ней мужчин. Они махали руками и что-то кричали. Но я забыла посмотреть вперёд и только потом сообразила, что узенькая проселочная дорога на мгновение возникла и снова исчезла. В панике я еще сильнее нажала на акселератор, изо всех сил рванула на себя руль, потом стала судорожно переключать скорости, одну за другой, до тех пор, пока нога случайно не наткнулась на тормоз. Шины взвизгнули. Машина остановилась как вкопанная, и я ударилась о ветровое стекло. Подбежал Джейк, я увидела его сквозь завесу разноцветных кругов, плавающих в черном воздухе. На лбу у меня вздулась шишка.
— Вот видишь, — сказал Джейк. — Кто говорил, что ты не умеешь водить?
Он влез в машину, я, словно в тумане, передвинулась на пассажирское место. Он снова включил мотор и подал машину задним ходом к проселку. Помахал своим приятелям, которые неторопливо шли по полю. Они помахали ему в ответ. Мы приближались к шоссе.
— Умираю с голоду, — сказал Джейк. — А ты?
Я так дрожала, что не могла вымолвить ни слова.
Мы завтракали у заправочной станции «Суноко»: пакетик соленых шкварок и два кусочка торта из автомата.
Я пошла в туалет и пристально рассмотрела свое лицо в зеркале на ящике с бумажными
Мы проезжали через сосновые рощи; мелькали фермы и новенькие, построенные из шлакоблоков магазины самообслуживания. Иногда приходилось ехать следом за каким-нибудь грузовиком или трактором, который невозможно было обогнать. Тогда Джейк начинал бормотать:
— Болван. Тупица. Дубина. Вот наподдать бы ему в зад…
— Не понимаю, — сказала я. — Не в одном же Мэриленде широкие автострады. Неужели у них нет дороги получше? …
— Это я такие выбираю, сама знаешь почему: здесь не бывает полицейских.
Мне показалось, он напрасно так в этом уверен. Но действительно, патрульные машины пока не попадались. Только помятые «шевроле», «форды» да допотопные грузовики, которым нет износу. Когда у Джейка лопалось терпение — примерно каждые пятнадцать минут, — он останавливался у какого-нибудь магазина самообслуживания и покупал еду, например хрустящую кукурузу. Я жевала в такт хору реклам, звучащему в моей голове. А Джейк тем временем снова запускал мотор, устремлялся вперед и в конце концов оказывался в хвосте того самого грузовика, который задерживал его прежде. И случалось это всегда на подъеме, на повороте или перед встречными машинами в другом ряду.
Джейк сыпал проклятиями, я знай жевала. Хорошо, когда умеешь отключаться, надо только представить себе, будто мы находимся на огромном, гладком конвейере, медленно движущемся по сельским дорогам с рекламными щитами в двух с половиной футах от грузовика с газонокосилками.
В полдень мы остановились перекусить возле какой-то забегаловки в предместье большого города.
— Да мы же только и делаем, что едим. Я еще не проголодалась.
— Не имеет значения. Мне надо передохнуть.
Куда ни взгляни — фабрики да кладбища автомобилей; забегаловка стояла на крохотной цементной площадке, словно обкусанной со всех сторон. Внутри — изобилие надраенного алюминия и изношенного винила в желтую крапинку. Кроме нас, единственным посетителем был подросток, жующий сосиску. Официантка походила на монашенку: лицо суровое, очки в железной оправе. Принимая у Джейка заказ, она поджала губы: все жареное, жирное, соленое. (Мало-помалу я уже начала разбираться в его вкусах.)
— Мне только кофе, — сказала я.
Официантка презрительно хмыкнула и гордо удалилась.
Когда она ушла, я протянула руку к соседнему стулу и взяла газету, помятую, небрежно сложенную, но, целую.
— Хотите посмотреть комиксы? — спросила я Джейка. На его лице появилась гримаса отвращения. Я пожала плечами. Пробежала первую страницу, потом вторую. Первичные выборы, рост цен, трудовые договоры… О Джейке и обо мне ни слова. Про нас все забыли, будто нас вовсе и не существовало. Их уже занимали более важные дела. Я была потрясена. Но Джейка это нисколько не удивляло. Когда я отложила газету, он, даже не взглянув в мою сторону, сосредоточенно набивал карманы пакетиками с сахаром.