Блага земные
Шрифт:
Я просто обалдел. Будь у меня время подумать, я бы сказал: «Успокойся, Минди, как-нибудь все уладим». Но она застигла меня врасплох. И я сказал: «Ты что, рехнулась? У тебя что, шарики не работают? Думаешь, я и в самом деле женюсь, надену на себя этот хомут? Женюсь, да еще на тебе?!» И бросил трубку. Себя не помнил от злости! Но, конечно, я был не прав, надо было держать себя в руках.
— Просто вы были потрясены, — сказала я. Я не собиралась его оправдывать. Но меня тронуло напряженное отчаяние, с которым его руки сжимали баранку. Больно было смотреть на эти обкусанные ногти. — Я бы ответила точно так же.
— И вот, — продолжал Джейк, — проходит неделя, другая, месяц, два — и я начинаю задумываться. Мы не виделись с ней все это время, и я начинаю замечать
— Конечно, — сказала я.
— И вот я позвонил ей домой. А мамаша ее говорит: «Ты опоздал, Джейк Симмс». Целых три недели разыскивал ее. Пришлось обратиться к ее кузену Коббу. Потом я ей написал письмо. Хотел узнать, все ли у нее в порядке, не нужно ли чего. И тогда она ответила: «Мне нужно одно — вырваться отсюда. Ради бога, приезжай за мной!»
Что ж, это можно. А вот куда потом ее девать? Будь она постарше, у нее могла найтись какая-нибудь замужняя подруга или еще кто, у кого можно пожить. Только у нее вряд ли есть такие. Вот я и решил отвезти ее во Флориду и разыскать там Оливера. Мы с ним переписывались. Он присылал мне на рождество поздравительные открытки. Я всегда вспоминал о нем и как он читал книги, даже когда сидел под замком. Думаю, Минди может остаться во Флориде, пока не родит. А потом отдадим ребенка на усыновление. Вряд ли она будет такая уж сумасшедшая мать. И она сможет вернуться домой, а я останусь во Флориде. Там часто устраивают настоящие автородео. Может, мы с Оливером могли бы жить вместе, как прежде.
Но, чтобы добраться до Флориды, нужны деньги, так? А у меня их кот наплакал. Я тогда был без работы. Из автомастерской меня уволили ни за что. Сезон автородео кончился, да и все равно в тот раз мне не больно везло. Только и оставалось — слоняться по дому, валяться в постели до полудня, шарить в холодильнике и смотреть телевизор. Всякие там рекламные мелодрамы. Викторины. Победители получают по тысяче коробок кошачьей еды или кровать в форме сердца и прочее барахло. Сидишь и думаешь как дурак: интересно, где можно раздобыть простыни для такой кровати? Я из тех, кто тратит все до последнего цента, у меня не осталось ни гроша, жратвы купить и то не на что. Тяжелые были времена.
Друзья?… Раньше можно было перехватить у них хоть немного деньжат, но в последнее время они все как один переженились. Даже самые нормальные, самые лучшие мои друзья взяли и обженились. С ума сойдешь! Бросили меня одного на произвол судьбы. Сама знаешь, откуда у женатого человека деньги, чтобы одолжить другу? Только и делов — копят на всякие электрические приборы и прочую дрянь. Дохлое дело.
Я тогда сделал вот что. Отправился к мужу своей сестры, Марвелу Ходжу. Он торгует «шевроле». Ты наверняка слышала о нем. Каждый вечер, когда по телевизору передают последнюю эстрадную программу, на самом интересном месте, она прерывается, и на экране появляется Марвел — широкоскулый, модная стрижка, идиотская улыбка — и похлопывает по крылу своего «шевроле». Хоть убей не пойму, как моя сестра могла выйти замуж за этого типа. Терпеть его не могу.
Но, хочешь не хочешь, пришлось обратиться к нему. Я отправился туда на старом «форде» моей матери. (Думаешь, он когда-нибудь дарил ей «шевроле»? Ни черта подобного.) Я застал его на площадке для машин, он шутил с какими-то клиентами в этой своей идиотской манере — три «ха-ха». «Марвел, — говорю, — можно тебя, на минутку? На несколько слов». А он мне: «В чем дело, Джейк? Выкладывай». Во все горло, перед всеми этими клиентами, такой это человек. «Марвел, — сказал я, — хоть мы с тобой в какой-то степени и родственники,
Я сдерживал себя, честно. «Марвел, — говорю, — может, в молодости я иногда и поступал легкомысленно, но зря ты меня теперь попрекаешь. Я повзрослел, и самое большое, что могу теперь себе позволить, — опрокинуть стаканчик-другой в субботний вечер. Прошу, тебя, возьми свои слова назад». «Повзрослел? — говорит Марвел. — Повзрослел? Доживу ли я до того дня, когда ты станешь человеком? Проваливай, парень. Оставь меня с этими достойными людьми».
Ну, я все еще сдерживался. Молча пошел к своему «форду», чувствую, могу взорваться в любую минуту, но не сказал ни слова. Сел в машину, завел мотор, поправил зеркало, чтобы дать задний ход. Но вместо этого почему-то рванул вперед. Уж не знаю, как это получалось. По правде говоря, была у меня такая мысль, но я не представлял, что сделаю это. На полном ходу я пронесся вдоль площадки — Марвел бросился влево, клиенты вправо, я стукнул новый «бэл-эйр», смял у него правое крыло. Потом дал задний ход и врезался в «вегу». И рванул дальше, разбивая все на своем пути. Крылья сминались, как листы бумаги, летели бамперы, дверцы… И всякий раз, как я врезался во что-нибудь, они метались и орали, а я был счастлив. Моя машина, конечно, тоже пострадала, но меньше, чем я думал. Можно было бы даже добраться на ней до дому, по тут мне взбрело в голову долбануть «монзу», прямо в капот. На гонках так не делают, это считается нарушением правил, по я не мог устоять, врезался в две машины сразу, они взлетели в воздух, как ракеты 4 июля[2], а сам дал задний ход и, как на грех, на выезде угодил прямо в лапы трех полисменов.
Я рассмеялась. Джейк с удивлением посмотрел на меня, словно забыл, что я здесь.
— А потом все набросились на меня, — сказал он, — все, даже мама, стали допытываться, как же это я не сдержался. А я все повторял, что сдержался, я же мог сделать котлету из Марвела и его клиентов, но я сдержался!
В тюрьме я тоже держал себя в руках, старался изо всех сил не удрать, понимаешь, я решил стать разумным. Сидел спокойно и ждал суда. Никто из знакомых не захотел взять меня на поруки, а у мамы — ни гроша. Пришлось сидеть. Нелегко это было. То меня вдруг в пот бросало, то тело покрывалось сыпью, но я старался держать себя в руках и не удирать оттуда.
Защитник, которого мне дали, сказал, что я должен признать себя виновным. Дескать, моя вина бесспорна. Ну, а я сказал, такое признание было бы ложью. Меня принудили к этому, у меня не было выбора, Марвел Ходж просто меня довел, и это называется виновен? Нет, сэр, я ни в чем не виновен. Мы долго спорили. Время шло. И с каждым днем мое терпение истощалось. Но я все еще старался сдерживаться, все еще старался.
За день до суда мама принесла мне это письмо. Никто, кроме нее, меня не посещал. Моя сестра Салли не желала иметь со мной ничего общего. Ну и Марвел, конечно, тоже не приходил. А приди он, я бы его укокошил. Вырвался бы из камеры и укокошил.
Мама принесла мне вот это самое письмо от Минди. Она отправила его по домашнему адресу. Не знала, видно, что со мной приключилось. Ее мать или ничего не слыхала, или просто не сказала ей, хотя не представляю, чтоб она упустила такую возможность. И вот я получаю это письмо с вопросом, хочу ли я, чтобы мой сын родился в тюрьме. Это, скажу тебе, меня совсем доконало. Я прямо взбесился. Откуда ж на свете столько способов унизить человека? Ничто уже не могло меня удержать — что ж мне, сидеть и ждать, чтоб так и случилось?