Благодарение. Предел
Шрифт:
Трудно перебирая длинными босыми ногами по крутым земляным ступенькам, Ольга поднялась от реки к дому бабушки Алены. В тени под лопасом Сила Сауров свежевал барашка, вздернув к перекладине. На минуту Ольга залюбовалась ловкими руками парня — драл овчину чисто, будто чулок с ноги снимал. Воткнул нож в ляжку, поднял веселые глаза на Ольгу.
— Что губы-то у тебя в крови? — спросила Ольга насмешливо.
— Губы? Да кровь пил теплую.
— Ну и ну!
Алена поставила к ногам Силы таз для потрохов.
— Спасибо, парень. Рука легкая. А что, лошадей приходилось?
— Конину надо умеючи
Алена сказала Ольге: повезет баранину на базар. Деньги нужны: зять Серега Пегов машину требует. А то грозится Настю бросить.
— А вы потакайте ему больше, он вертолет запросит. Всего год живут, а уж разнахальничался… я вот доберусь до курносого…
— Ну как, Олька, свиделась со своим летчиком? — спросила Алена тихо.
Ольга отмахнулась, плечом толкнула дверь в каменный полуподвал-кухню, там летом спасались от жары.
За тесовым столом чабаны Иван и Филипп полдничали.
Пахло молодым квасом, редькой и ковригой. В сумраке блестели на загорелых лицах глаза. Лысина старика белелась ото лба до затылка. Филипп задержал ложку, глядя на Ольгу.
— Айда с нами, Оля, кваском перекуси.
Ольга не в силах была даже отнекиваться — так все в ней было натянуто и так спаял зной губы.
Самое трудное одолела — прошла в свою комнатку-боковушку мимо Ивана. Краем глаза увидела, как в руке Ивана дрогнула ложка, расплескивая квас. Целый год ждет Иван ее ответа: пойдет замуж за него?
Своим ни да ни нет она всю зиму держала Ивана на приколе. Временами робела его, временами ненавидела, но встреч с ним не могла избежать — да вроде и не хотела. Жила на две квартиры — в общежитии техникума и тут, у бабки Алены. Иван же появлялся и там и тут.
Сняла праздничную черную юбку и белую кофту, навострила уши на разговор за дверью.
— Встретились бы, чай, не вернулась. Промахнулась, кажись, — слышался горестный голос Филиппа.
Ольга пожалела старика. Опять будет изводиться, как узнает, что вернулась ни с чем. А иначе-то и не могло быть: шла туда — не знай куда, искала того — не знай чего.
Дед будет горевать тихо. Уйдет в поле с овцами, обопрется о дубинку, безглазый от жаркого солнца, — не то складно придумывает, не то скулит молитвенно. И лица не затеняет, на макушке что-то вроде бывшей кепки. И хоть привычно правил свое пастушеское дело, лечил червивых овец, прирезывал порванных волками, все же под вечер уставал. Купался на мели под ветлой, нырял чудно: зажмет большими пальцами уши, указательными — ноздри и нырнет раз за разом, будто не сам себя, а новорожденного младенца окунает в купель. Не вытираясь, надевал белье на свое белое тело с запавшим животом. Около него жить можно, что ни скажи ему — верит. А может, не всему верит, да примиряется по старости лет. Не спорит с людьми, молча делает по-своему.
«Лето поработаю, уеду от всех подальше», — с раздражением думала Ольга, зная, что обманывает себя. С каждым днем все глубже увязала она в фальши, неуступчиво мирясь с тем, что фальшь видна близким людям.
Надела расхожее серое платье, на голову накинула платок. Прислонившись лбом к холодной стене, отодвинув занавеску, смотрела из низкого окна во двор.
Бездумно, забыв себя, как в детстве, следила за работой мужиков.
Сила снял с крюка обвянувшие на
Алена из-под руки посмотрела на тучку, потужила, что не уедет ныне на базар.
— А я на конях парой отвезу, — сказал Сауров. — Для нас с вами нет преград.
Трудно, с растяжкой разломился гром над гористым правобережьем Сулака.
Ольга легла на топчан, привалила голову ватником. Гром глухо доходил до нее.
Стук в дверь поднял Ольгу.
— Иди, мила, без тебя ужинать не будем, — звала Алена.
— Спать хочу.
Припав к двери, заглянула в зазор.
За столом вокруг медного казана с вареными бараньими потрохами сидели Сила, Иван и Филипп.
Мефодий стоял у порога. Алена упрашивала его отведать потроха. Но он уходить не уходил и за стол не мостился. Сел на табуретку поодаль, расстегнул куртку на молнии.
— А тебе что за болесть? — вскинулся Иван на отчима. — Ты ей ни сват, ни брат, ни просто родня.
— А твое волнение по какому праву? — с веселой злостью спросил Мефодий. — Тебе-то кто она?
— Может, я ее замуж уговорю. Ну? — все круче закивал Иван.
— Гусь раз закричит, и то весна наступает, а ворона сколько ни каркает — все зима. Так-то и у тебя с этой самой женитьбой, Ваня.
— Да и ты, отчим, хоть и Покоритель природы, а Ольгу не усватал за меня, — вдруг совсем нежданно печально сказал Иван, и небольшие глаза его погасли в светлых ресницах. Широкое лицо с раздвоенным на кончике носом, с белесыми бровями и ресницами было заветрено и опалено зноем.
Мефодий был тугой, лоснящийся самоуверенно, резко и насмешливо.
— Усватал! Мне мешает Силантий Сауров, — с отеческой усмешкой сказал Кулаткин.
В щелку Ольга видела глаза Силы — твердо спокойные на спокойном, как степь в безветрие, лице. Хоть со всех сторон ощупывай душу, проверяя, Сила не дрогнет — не боится ни деловой, ни любой иной щекотки. Хрящеватые уши по-волчьему насторожены, а глаза смутят любого. Не виноват, да признаешься.
Год с небольшим минуло с тех пор, как он вытащил занозу из ее глаза, а парня мосласто раздвинуло в плечах, повыше поднялась голова на прямой сильной шее, хотя на возмужавшем подбородке все лишь наивно золотился пушок. Нравилось Ольге его самоуверенное безразличие к девкам.
Любит и умеет парень показать свое удалое табунщицкое превосходство в райцентре над служилым и обучающимся молодняком. Подъедет на коне к скверику на берегу Сулака, скалит зубы с какой-нибудь девчонкой, модная коричневой замши куртка на одном плече, с кудрявой головы сдвинута на затылок белая войлочная шляпа. Так и гуляет вдоль скверика, и конь ходит за ним, косясь такими же диковато сильными глазами. Сауров — загляденье девичье. Многие искали дружбы с ним, а он строговато ласков со всеми заневестившимися, выделял лишь ее, Ольгу, с особенным достоинством. Думалось ей, что летошней ночью в Егерском, когда Сережка дурачился с Настей, а она, Ольга, сидела у костра, а Сила спал в сухой теклине, она до самого ядрышка раскусила себя и его. И все-таки с тех пор Сила стал ей необходим. Она радовалась слухам, будто управляющий кумысным Беркут Алимбаев сватает его в свои заместители и будто бы Сила пока еще раздумывает, не двинуть ли ему по какой-нибудь другой дороге. Да и что ему торопиться, если жизни непочатый край?!