Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
Тонкий аромат её духов еле чувствовался, но Бартлетт ощущал его всем существом. Платье из белого шифона по колено, облегающее на запястьях и на шее, при движении словно издавало вздох. Оно открывало, но не совсем, её золотистую кожу.
— Я так счастлива, что ты здесь, — снова пролепетала она, взяла у него зонт и поставила в стойку.
— Я тоже.
Теперь, вечером, комната смотрелась ещё наряднее, горели свечи, высокие стеклянные двери были открыты на балкон. Чуть выше уже нависали облака, вниз по склону холма к морю спускался город, и его огни время от времени заволакивало, как туманом, проплывавшими мимо клочками низкой облачности. До моря внизу было семьсот футов [261] .
261
Больше 200 м.
— Слушай, Орланда, какой великолепный вечер, — проговорил он, опершись на перила.
— О да, великолепный. Иди сюда, садись.
— Если можно, я лучше полюбуюсь видом.
— Конечно, все, что тебе будет угодно, все. Этот костюм тебе идет, Линк, и галстук мне нравится, — с довольным видом сказала она.
Ей хотелось сделать комплимент, хоть она и не считала, что галстук тот, что нужно. «Ничего страшного, он просто не так чувствителен к цветам, как Квиллан, и ему нужно в этом помочь. Я буду поступать так, как учил Квиллан: не критиковать, а пойти и купить тот, что мне нравится, и подарить. Если ему понравится — прекрасно, если нет — тоже ничего, потому что какое это имеет значение: носить-то ему. Лучше голубой, голубой подойдет к глазам Линка и будет удачнее смотреться с этой рубашкой».
— Ты хорошо одеваешься.
— Спасибо, ты тоже.
Ему вспомнилось, что сказала про галстук Кейси, как он злился на неё всю дорогу, пока ехал на пароме, пока ждал такси. Вспомнилось и то, как ему отдавила ногу какая-то старуха, рванувшаяся мимо, чтобы занять его машину, и как он не позволил старой ведьме этого сделать, ответив бранью на брань.
Злость оставила его лишь теперь. «Это потому, что Орланда обрадовалась, увидев меня, — сказал он себе. — Столько лет уже Кейси не сияет как рождественская елка или ничего не говорит, когда я... А-а, к черту все это! Сегодня вечером я из-за Кейси больше не переживаю».
— Вид — просто фантастика, а ты красивая как картинка! Она рассмеялась.
— Ты тоже и... О, я же не дала тебе выпить, извини... — Она вихрем помчалась в кухню, подол платья разлетался на бегу. — Не знаю почему, но с тобой я чувствую себя школьницей, — крикнула она оттуда.
Через минуту Орланда вернулась с подносом. Керамический горшочек с паштетом, свежеподжаренные тосты и бутылка охлажденного пива.
— Надеюсь, это то, что надо. Это был «анвайзер».
— Откуда ты знаешь, какое пиво я люблю?
— Ты же сам сказал утром, разве не помнишь? — Переполнявшее её тепло снова передалось Линку, и было видно, что ему это приятно. — И что ты любишь пить его прямо из бутылки.
Он взял бутылку и ухмыльнулся, глядя на неё.
— В статье тоже про это будет?
— Нет. Нет, я решила, что не буду писать про тебя. Он заметил, какой она вдруг стала серьезной.
— Почему?
Она наливала себе бокал белого вина.
— Я решила, что никогда не смогу воздать тебе должное, поэтому и писать не буду. К тому же, думаю, тебе не захочется, чтобы это висело над тобой. — Она положила руку на сердце. — Вот те крест и чтоб мне помереть, никакой статьи, все остается в тайне. Ни статьи, ни журналистики, клянусь
— Ну-ну, зачем столько драматизма!
Она стояла, опершись спиной о перила, и до бетонной площадки внизу было восемьдесят футов [262] . Выражение лица у неё было искренним, и он ей поверил. И почувствовал облегчение. Эта статья была единственным подвохом, единственным, что его настораживало, — статья и то, что она журналистка. Он потянулся и поцеловал её, намеренно чуть коснувшись губами.
— Скреплено поцелуем [263] . Спасибо.
262
Около 25 м.
263
Скреплено поцелуем» (Sealed With A Kiss) — название музыкального хита начала 1960-х годов из репертуара американского певца Брайана Хайланда (р. 1943).
— Да.
Какое-то время они любовались видом.
— Дождь перестал насовсем?
— Надеюсь, что нет, Линк. Чтобы наполнились резервуары, нам нужно несколько хороших ливней подряд. Так непросто содержать себя в чистоте, а у нас по-прежнему дают воду раз в четыре дня. — Она улыбнулась озорно, как ребенок. — Вчера вечером, когда лило как из ведра, я разделась догола и помылась здесь. Так здорово. Дождь был такой сильный, что удалось даже вымыть голову.
Он представил её себе голой здесь, ночью, и впечатлился.
— Ты бы поосторожнее. Перила здесь не такие высокие. Не дай бог, поскользнешься.
— Странное дело, я до смерти боюсь моря, а вот высота меня нисколько не смущает. Если бы не ты, мне точно бы не выжить.
— Да ладно! И без меня бы справилась.
— Может быть, но ты, несомненно, спас мою репутацию. Не приди ты на помощь, я точно бы опозорилась. Так что спасибо за репутацию.
— А она здесь важнее жизни, верно?
— Иногда да, да, важнее. А почему ты так сказал?
— Да я вот размышлял про Данросса и Квиллана Горнта. Эти двое постоянно наезжают друг на друга — в основном из-за репутации.
— Да. Ты прав, конечно, — согласилась она и задумчиво добавила: — С одной стороны, они прекрасные люди, а с другой — сущие дьяволы.
— Как это?
— Они оба — люди безжалостные, очень и очень сильные, очень жесткие, знающие и... хорошо разбирающиеся в жизни. — Она густо намазала паштет на один из тостов и предложила ему. Ногти длинные, ухоженные. — У китайцев есть поговорка: Чань цао, чу гэнь — «Пропалывая сорняки, вытаскивай их с корнем». Эти двое глубоко пустили свои корни в Азии, очень глубоко, даже слишком глубоко. Избавиться от этих корней ох как непросто. — Она пила маленькими глоточками вино и трогательно улыбалась. — И вероятно, делать этого не следует, во всяком случае ради Гонконга. Ещё немного паштета?
— Да, пожалуйста. Замечательная штука. Ты сама его делаешь?
— Да. По старинному английскому рецепту.
— А почему это будет плохо для Гонконга?
— О, наверное, потому, что они уравновешивают друг друга. Если один уничтожит другого — о, я не имею в виду лично Квиллана или Данросса, речь идет о самих хонгах, компаниях — «Струанз» и «Ротвелл-Горнт». Если одна поглотит другую, то оставшаяся, скорее всего, наберет слишком большую силу. Ни о какой конкуренции не будет и речи. А потом, не исключено, что тайбаня может одолеть жадность. Возможно, он решит покончить с Гонконгом. — Она нерешительно улыбнулась. — Извини... Что-то я разболталась. Это всего лишь мои измышления. Ещё пива?