Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
— Ну, что там ещё стряслось? Многие и так считают его ненормальным. Господи, начнем с того, что наводку насчет папок АМГ дал вам Эд Лэнган. Мы же союзники, черт побери!
— Верно, — мрачно подтвердил Армстронг, — но это не значит, что ты можешь проводить никем не дозволенный налет на совершенно чистую квартиру, которая принадлежит абсолютно чистой телефонной компании!
— Кто — я? — Роузмонт сделал обиженный вид. — На какую ещё квартиру?
— В Синклер-тауэрс, квартира тридцать два. Ты со своими гориллами явился туда среди ночи и вышиб дверь. Можно спросить, с какой целью?
— Откуда мне знать?
Роузмонт понимал, что должен
— Я никогда не был в тридцать второй квартире в Синклер-тауэрс, побойся Бога!
— Ты, может, и не был, но твои «кистоунские копы» [303] были. Несколько жильцов подтвердили, что вверх и вниз по лестнице носились четверо верзил европейского обличия. Все с толстыми задницами и заплывшими жиром мозгами, — добавил Армстронг ещё более мрачно. — Должно быть, твои.
— Не мои. Нет, сэр.
— О да, твои, и эта ошибочка тебе ещё аукнется. Кросс уже послал две довольно гадкие телеграммы в Лондон. Вся печаль в том, что вам ничего заполучить не удалось, а мы из-за ваших постоянных провалов имеем очередной разнос!
303
«Кистоунские копы» (англ. Keystone Kops) — серия комедий (1912-1917 гг.) немого кинематографа студии «Кистоун», главными героями которых были несколько неумех полицейских. С тех пор этим выражением характеризуют бурную, но бестолковую деятельность.
Роузмонт вздохнул.
— Ну чего ты пристал? У меня вот есть кое-что для тебя. — И он рассказал Армстронгу о беседе с Кейси про Банастасио. — Мы, конечно, в курсе его связей с «Пар-Кон», но я не знал, что он приезжает сегодня. Что думаешь?
Армстронг уже видел пометку о приезде Банастасио в ежедневнике Фотографа Энга.
— Интересно, — уклончиво произнес он. — Я расскажу об этом Старику. Но ты лучше приготовь для него хорошее объяснение насчет Синклер-тауэрс и смотри не сболтни, что я тебя предупредил. — Его переполняла усталость. В шесть тридцать сегодня утром он первый раз по-настоящему приступил к расследованию дела Брайана Квока.
Все было разыграно как по нотам: пока Брайан Квок ещё находился под воздействием наркотиков, его переместили из чистой белой камеры в грязный сырой подвал и положили, совершенно раздетого, на вонючий тонкий матрац посреди заплесневелого пола. Потом, через десять минут после того, как ещё один наркотик внезапно привел
— Боже, что вы творите с суперинтендентом Квоком? Вы что, с ума сошли? Как вы смеете так обращаться с ним!
— Это приказ суперинтендента Кросса, сэр. Этот клиент...
— Должно быть, это ошибка! Плевал я на Кросса! — Он вышвырнул охранника вон и обратил все доброе расположение на Брайана: — Привет, дружище! Хочешь сигарету?
— О боже. Спасибо... спасибо. — Брайан Квок, держа сигарету дрожащими пальцами, глубоко затянулся. — Роберт, что... что происходит, черт возьми?
— Понятия не имею. Только что узнал, поэтому я и здесь. Мне сказали, что ты взял отпуск на несколько дней. Кросс совсем спятил. Утверждает, что ты — шпион коммунистов.
— Я?! Господи боже мой... какое сегодня число?
— Тридцатое, пятница, — тут же ответил Армстронг. Он ждал этого вопроса и добавил лишних семь дней.
— А кто выиграл пятый заезд?
— Баттерскотч Лэсс. — Этот вопрос застиг его врасплох. Он был поражен тем, насколько ясно по-прежнему мыслит Брайан Квок, и совсем не уверен, что секундная заминка не позволила тому раскусить ложь. — А что?
— Просто спросил... просто... Слушай, Роберт, это ошибка. Ты должен помочь мне. Разве ты не...
По условному сигналу в камеру ворвался Кросс и обрушился на Квока, как гнев Господень:
— Слушай ты, грязный шпион, мне нужны имена и адреса всех твоих контактов. Прямо сейчас. Кто твой хозяин?
Брайан Квок, пошатываясь, встал.
— Сэр, это все ошибка. Нет никакого хозяина, и я никакой не шпион... Кросс неожиданно сунул ему в лицо те самые увеличенные снимки.
— Тогда объясни, кто стоит на этой фотографии в Нинтоке перед аптекой твоей семьи с твоей матерью У Фанлин! Скажешь, не ты? Твое настоящее имя — У Чутой, ты второй сын У Тинтопа и У Фанлин...
Оба заметили, как на лице Брайана Квока проступил шок, но замешательство длилось лишь мгновение.
— Ложь, — пробормотал он, — ложь. Я — Брайан Каршунь Квок, и я...
— Лжец, — заорал Кросс. — У нас свидетели! У нас улики! Тебя опознала твоя ганьсунь А Там!
От изумления у Брайана Квока снова перехватило дыхание, но ему почти блестяще удалось скрыть это.
— Я... у меня нет никакой ганьсунь по имени А Там. У меня...
— Ты проведешь остаток дней в этой камере, если не расскажешь нам всего. Встретимся через неделю. Лучше говори правду, или я прикажу заковать тебя в цепи! Роберт! — Кросс резко повернулся к Армстронгу: — Вам запрещается приходить сюда без разрешения! — И он широкими шагами вышел из камеры.
В наступившей тишине Армстронг вспомнил, как к горлу подступила тошнота, когда он угадал написанную на лице друга правду. Он был слишком опытный наблюдатель, чтобы ошибиться.
— Господи, Брайан, — проговорил он, продолжая игру и ненавидя себя за лицемерие. — Что на тебя могло найти, чтобы ты пошёл на это?
— На что? — с вызовом сказал Брайан Квок. — У тебя не получится надуть меня, Роберт... Не может быть, чтобы прошло семь дней. Я невиновен.
— А фотографии?
— Подделка... Это подделка, изготовленная Кроссом. — Опершись на руку, Брайан Квок с отчаянным огнем в глазах хрипло прошептал: — Я говорил тебе, настоящий агент — Кросс. Он — агент, Роберт... Он — гомосек... Он пытается подставить меня...