Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
— Орланда сказала, что вам больше нравится красное, чем белое, но я подумал, что мы, наверное, сможем заказать рыбу. — И он небрежно поставил рядом с первой бутылкой вторую.
Горнт уставился на неё. «Шато О-Брион». В удачные годы красное «Шато О-Брион» не уступало всем великим винам Медока, однако белое — сухое, с тонким вкусом, малоизвестное, потому что встречалось крайне редко, — считалось одним из самых лучших среди великих сортов белого бордо. Урожая 1955 года.
Горнт перевел дух.
— Вы так разбираетесь в винах, мистер Бартлетт, а пьете пиво?
— Мне нравится
— С пиккатой?
— Прекрасно, — согласился Бартлетт, которому хотелось лишь пиккаты, приготовленной Орландой. — Это мне нравится больше всего. — Все внимание он сосредоточил на Горнте и на Орланду даже не взглянул, но знал: она понимает, что имеется в виду. «Я правильно сделал, что испытал её».
«Ну, хорошо ли ты провел время? — спросила она, позвонив ему тем утром в небольшой отель на Саннинг-роуд. — Надеюсь, да, Линк, дорогой».
Другая девушка была красива, но не возбуждала в нем ничего, кроме похоти, так что никакого особого удовольствия он не получил, о чем и сказал Орланде.
«О, это я виновата. Мы сделали неправильный выбор, — огорчилась та. — Сегодня вечером мы поужинаем и попытаем счастья где-нибудь ещё».
Бартлетт невольно улыбнулся и посмотрел на неё. От морского бриза Орланда стала ещё краше. Потом он заметил, что за ними наблюдает Горнт.
— А рыбу мы сегодня есть будем?
— О да. Орланда, ты рассказывала мистеру Бартлетту о Боляочжоу?
— Нет, Квиллан, только, что мы приглашены на морскую прогулку.
— Хорошо. Это будет, конечно, не банкет, но морепродукты там отличные, мистер Бартлетт. Вы...
— А почему бы вам не называть меня Линком и не позволить мне называть вас Квилланом? Это «мистер» грозит мне несварением желудка.
Они все рассмеялись.
— Линк, с вашего позволения, мы не будем открывать ваш подарок сегодня, — сказал Горнт. — Китайская еда не для таких великолепных вин, они не будут дополнять друг друга. Если разрешите, я оставлю их до нашего ужина во вторник.
— Конечно.
Ненадолго наступило молчание, слышно было лишь, как приглушенно гудят внизу дизели. Мгновенно почувствовав, что Горнту хотелось бы переговорить с гостем наедине, Орланда с улыбкой встала:
— Прошу извинить, я отлучусь на секунду — попудриться.
— Кабинки в носу, Орланда, — подсказал Горнт, наблюдая за ней.
— Спасибо, — поблагодарила она и ушла, с одной стороны обрадованная, а с другой — задетая. Носовые кабинки предназначались для гостей. Она могла автоматически спуститься по трапу в главную каюту, чтобы воспользоваться туалетом хозяйского люкса — люкса, который они когда-то делили с Квилланом. «Ничего. Что было, то прошло, а теперь есть Линк», — думала она, шагая вперед.
Бартлетт пил небольшими глотками вино, пытаясь понять, почему Орланда заколебалась. Или померещилось? Он сосредоточился на Горнте.
— Сколько спальных мест на судне?
— Десять, если устраиваться с комфортом. Экипаж — четыре человека: капитан-механик,
— Нет, спасибо.
— Можно уходить в круиз на неделю без дозаправки. Если нужно. Мы по-прежнему заключаем сделку во вторник?
— Да, это по-прежнему день «Д».
— Вы не передумали? Насчет «Струанз»?
— Понедельник остается днем генерального сражения. Все решится в понедельник, в три часа дня. С закрытием фондовой биржи или Иэн ваш, или нет — и снова ничья.
— На этот раз ничьей не будет. Он разорен.
— Да, черт возьми, похоже на то.
— Вы ещё собираетесь с ним в Тайбэй?
— Пока это запланировано.
Горнт сделал глубокую затяжку и проверил на глаз местонахождение судна. Они уже вышли далеко по главному фарватеру. Поднявшись, Горнт какое-то время постоял рядом с капитаном, но тот уже тоже заметил впереди небольшую джонку и, совершив безопасный маневр, обошел её.
— Полный вперед, — скомандовал Горнт и вернулся на свое место. Он снова наполнил бокалы, выбрал хорошо прожаренный дим сум и взглянул на американца. — Линк, можно без обиняков?
— Конечно.
— Орланда.
Глаза Бартлетта прищурились.
— И что она?
— Как вы, вероятно, знаете, мы с ней когда-то были хорошими друзьями. Очень хорошими. В Гонконге сплетен пруд пруди, и вы наслушаетесь всякого, но мы по-прежнему остаемся друзьями, хотя не были вместе уже три года. — Горнт смотрел на американца из-под мохнатых, черных с проседью, бровей. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то причинил ей боль. — Он улыбнулся, и его зубы сверкнули в свете укрепленной над столом лампы. — Другого такого прекрасного человека и спутника просто не сыскать.
— Согласен.
— Извините, не хочу долго распространяться, скажу лишь ещё две вещи, как мужчина мужчине. Первое: эта женщина держит язык за зубами, как никто из тех, кого я знаю. И второе: она не имеет никакого отношения к бизнесу, я не использую её, она не приз, не приманка или ещё что-либо в этом духе.
Бартлетт дал молчанию затянуться. Потом кивнул:
— Ну да.
— Вы мне не верите?
Бартлетт рассмеялся. Смех был неподдельный.
— Черт возьми, Квиллан, мы же в Гонконге! Здесь то, в чем я не разбираюсь, встречается на каждом шагу. Вот вы сказали «Боляочжоу», а я и понятия не имею, то ли это название ресторана, то ли утолок Гонконга, а может, вообще где-то в «красном» Китае. — Он пил вино с наслаждением. — Что касается Орланды, она человек великолепный, и вам нет нужды волноваться. Я понял, что вы хотели сказать.
— Надеюсь, вы не обиделись, что я об этом заговорил? Бартлетт покачал головой.
— Я рад, что вы заговорили об этом. — Он подумал, а потом — раз уж собеседник повел себя так открыто — решил тоже сыграть в открытую. — Она рассказала мне про ребенка.
— Прекрасно.
— Отчего вы тогда нахмурились?
— Просто удивился, что она уже сказала об этом. Должно быть, вы ей очень нравитесь.
Бартлетт почувствовал силу впившихся в него глаз и попытался прочесть, стоит ли за этим взглядом зависть.