Благородный повеса

Джастис Джулия

Кэро подняла голову. В глазах мелькнул озорной блеск.

— Предлагаете соревноваться?

— Если пожелаете.

— Хорошо, в таком случае скачем вон до той изгороди с другой стороны луга.

Не успел Макс опомниться, как Кэро уже поскакала галопом. Он ринулся в погоню, ветер хлестал в лицо, горячка преследования заставляла сердце биться быстрее.

Вот так все и продолжалось с самого дня их свадьбы — Кэро убегала, Макс догонял. И всегда безуспешно. Вот и на этот раз Кэро добралась до цели чуть раньше его. Но скоро они поскачут вперед вместе, поклялся себе Макс.

Он

уже собирался воздать хвалу победительнице, но, когда они обогнули небольшой холм рядом с каменной оградой, Кэро неожиданно спрыгнула с лошади, лицо ее сделалось серьезным и печальным. Над стеной, возле которой росли дикие розы, отчего-то до сих пор не зацветшие, Макс увидел верхушки нескольких надгробий.

Не оглядываясь, Кэро медленно зашагала в сторону кладбища. Не желая нарушать молчание, Макс остановил коня и тоже спрыгнул, потом направился за ней к воротам, где они оставили лошадей попастись. Кэро подошла к двум мраморным надгробиям, на которых были высечены имена сэра Мартина Дэнби и первой леди Дэнби, его возлюбленной супруги, скончавшейся около двадцати пяти лет назад.

Когда Кэро опустилась на колени у могилы отца, Макс точно так же встал рядом с ней. К его удивлению, Кэро взяла его за руку. Он крепко сжал ее пальцы.

— Я часто приходила сюда, когда была еще совсем маленькой, — тихо произнесла Кэро. — Мама умерла при родах, я ее не знала, поэтому пыталась представить, какой она была. Мамин портрет висел в папиной комнате, но сюда он никогда не ходил. Я не понимала почему. Поняла только, когда он умер. Когда я просто занимаюсь делами, работаю с лошадьми, иногда кажется, что папа просто уехал — например, в Ирландию, за лошадьми для вязки. Но стоит прийти сюда и увидеть дату, выбитую в камне, — и обманывать себя больше не получается.

Слезы покатились по щекам Кэро. Макс уже знал, что плачет она редко, поэтому мог оценить всю глубину ее горя.

— От всей души сочувствую, Кэро. Леди Дэнби рассказывала, как близки вы были. Наверняка вам было очень тяжело это пережить.

— Мачеха — замечательная женщина, но мы с ней разные, как… эти вот старые сапоги и атласные туфельки. А с папой мы понимали друг друга, слова нам были не нужны. Папа был для меня всем — отцом, наставником, советчиком, другом. — Кэро подняла глаза. — Я здесь в первый раз с тех пор, как… папа отправился к маме. До этого не могла сюда приходить. Спасибо, что пришли со мной.

Макс поцеловал ее руку.

— Теперь вы больше не одиноки, Кэро. У вас есть я.

Глаза Кэро снова наполнились слезами.

— Вы это говорите искренне?

Макс осознал, что ни разу в жизни не был так правдив. Он поклялся Кэро в верности в день свадьбы, когда они обменялись обетами, но только теперь, когда они прожили вместе почти месяц, Макс почувствовал к Кэро по-настоящему глубокую привязанность. Прежде чем он успел заверить Кэро в своей честности, она встала и зашагала к выходу.

Когда Макс последовал за ней, Кэро спросила:

— А вы когда-нибудь были дружны с отцом? Даже если нет, вам, наверное, было больно, когда он отвернулся от вас.

Упоминание об отце пробудило знакомую ядовитую смесь гнева, горечи, боли и сожаления.

— Да,

тяжело осознавать, что разочаровал отца, когда всю жизнь только и делал, что старался заслужить его одобрение. Я был вторым сыном, не наследником, а значит, редко удостаивался его внимания. — Макс печально улыбнулся. — Я ждал его возвращения домой или визитов в школу с таким волнением и нетерпением, будто намечалось прибытие короля. Когда закончилась война, я был рад и горд, что моя новая должность в сфере дипломатии поможет отцу с его карьерой в палате лордов. Но после скандала в Вене, когда обо мне пошла молва и дурные сплетни, отец решил, что я могу расстроить его планы, и отказался от меня.

— А… что именно случилось в Вене? — Когда Макс резко вскинул голову, Кэро поспешно прибавила:

— Только не подумайте, будто я спрашиваю из праздного любопытства. Просто не могу поверить, что вы совершили нечто бесчестное.

У Макса сразу стало теплее на душе.

— Благодарю. Даже не зная обстоятельств, вы верите мне больше, чем родной отец.

Кэро улыбнулась:

— Мы с вами уже согласились, что он ведет себя не слишком красиво. Но если не хотите, можете ничего не рассказывать.

— Отчего же? — К собственному удивлению, Макс понял, что и правда хочет с ней поделиться. Со дня приезда в Англию Макс избегал расспросов любопытных и поведал о случившемся только Алистеру и тетушке, однако был уверен, что Кэро внимательно его выслушает, честно выскажет свое мнение и не станет произносить избитые банальности.

Прислонившись к каменной стене и глядя на пасущихся лошадей, Макс начал:

— Поехать в Вену в качестве адъютанта лорда Веллингтона для меня было пределом мечтаний. Мало того что представился шанс поработать у такого великого человека и послужить своей стране — я еще и оказался в круге избранных, высших государственных сановников и дипломатов.

— Могу себе представить.

— Вскоре после приезда я познакомился с некой мадам Лефевр, овдовевшей кузиной одного из французских дипломатов, в доме которого она жила в качестве своего рода экономки и домоправительницы. После сокрушительных набегов Наполеона многие делегаты смотрели на французов с ненавистью и отказывались иметь с ними дело. Но я не мог не посочувствовать герцогу Талейрану и его людям — на их плечи легла непростая задача, они делали все, чтобы спасти свою родину от насильственного разделения и прочих кар.

Кэро кивнула:

— На их месте мы бы вели себя точно так же.

— Вот именно. Однако я отвлекся. В отличие от других посольских дам эта француженка старалась не привлекать к себе внимания. На многочисленных приемах мадам Лефевр держалась в стороне, наблюдала, а не участвовала. Вот эта загадочная отстраненность, а также удивительная красота сразу пробудили мой интерес, и я подумал — почему бы не пригласить ее на танец? Мы разговорились, она поделилась со мной своими наблюдениями, которые оказались на удивление проницательны. Поэтому на других приемах я уже нарочно искал ее общества. Можно сказать, мы подружились. В отличие от женщин, которых я встречал до тех пор — ведь это было до встречи с вами, — мадам Лефевр ничего от меня не требовала.