Благословенный 2
Шрифт:
— Принцессы — сама прелесть и непосредственность. Не могу выразить, как я счастлив своей судьбой!
— Ой, ну ладно, ладно, подхалим! Ты лучше скажи, кто тебе понравился-то? Ведь согласись, Луиза чудо как хороша?
— Они обе прелестны!
— Ну, дружок, выбрать-то придётся одну!
— А можно немножко позже? Лет хотя бы через пять?
На лице императрицы промелькнула гримаса из серии «ты там не дури».
— Немного можно. Немного!
— Я… подумаю, бабушка!
— Хорошо, Сашенька, хорошо, — успокаивающим тоном произнесла Екатерина. — Я понимаю, всё это очень волнительно.
— Слушаюсь, бабушка! — ответил я печально и отправился разрабатывать план экскурсии.
День выдался морозный и солнечный, как бывает прямо перед выпадением снега. Лужи замёрзли, подёрнувшись хрустящими ледяными перепонками, топкая грязь превратилась в твёрдое неровное покрытие, на котором гремели и подскакивали подкованные железом шины карет. Государыня подарила принцессам норковые шубки, изумительно лёгкие и красивые, с такими же муфточками; изящные парижские шляпки их были укутаны ажурными пуховыми платками.
— Принц Александр, ведите нас: мы готовы следовать за вами повсюду! Но зачем же вы явились верхом? У нас есть место в экипаже!
— Я просто не хотел вас стеснять. Однако же я могу привязать своего коня сзади, и ехать с вами!
Меня посадили рядом с Луизой; Амалия и Фредерика сели напротив. Кучер щёлкнул бичом, и мы покатились.
Первым делом я решил показать им памятник Петру Великому, тот самый, который несчастный Густав III хотел, но не смог сбросить с постамента; затем переехали Неву по вновь построенному плашкоутному мосту (старый так и остался под Выборгом), где последовательно посетили Кунсткамеру, откуда принцессы выбежали с круглыми глазами уже через пять минут.
— Боже, какая гадость! И кто придумал хранить всяких уродов и гадости, да ещё и выставлять их на всеобщее обозрение?
— Простите, я думал, вам будет интересно! Давайте зайдём в Академию наук!
Затем мы отправились в Петропавловскую крепость. Пойдя внутрь, мы зашли в Петропавловский собор.
— Принц Александр! Скажите, что вы чувствуете, когда понимаете, что когда-то вас самого похоронят где-то здесь рядом? — спросила меня Луиза задумчиво глядя плиту под которой, судя по надписи, успокоилась Анна Иоанновна
— Честное слово, я не загадываю так далеко!
— А насколько далеко вы загадываете?
— О, сущие пустяки! Лет на 200–300 вперёд не более того!
— Это мило! Неужели ближайшее будущее настолько вам не интересно, что вы предпочитаете грезить о далеком?
— Ближайшие будущее мне примерно понятно, а вот что будет в отдалённом — Бог весть! А будущему императору стоит об этом подумать, ведь любое решение в настоящем может сам неожиданным образом отозваться в очень отдалённом будущем! Когда-то Пётр I задумывался очень далеко, и вот, теперь мы здесь… а он — здесь, — я указал на могильную плиту с его именем.
— Вы везучий человек, принц раз знаете своё ближайшее будущее, — задумчиво произнесла Луиза. — Мне вот неизвестно даже, что случится со мною на следующий день!
— Может оно и к лучшему. Так веселее! — отшутился я, хотя прекрасно понял,
Мы переехали обратно на Московскую сторону; я показал летний Елизаветинский дворец, на месте которого теперь уже никогда не появится Михайловский замок, И готов был уже повернуть в сторону Зимнего, как вдруг мощный грохот, от которого содрогнулась земля, привлёк наше внимание.
— Это что, гром? — удивилась принцесса Амалия.
— Не…не знаю. Простите, принцессы, но вынужден вас покинуть: мне надо бы разобраться, что произошло!
Вскочив на Аргамака, я с места рванул в карьер. Это явно было на Охте… Неужели опять!?
Воображение уже рисовало мне ужасающие картины разрушений нашего единственного динамитного завода. Чёртов нитроглицерин! Какая же опасная хрень…
Однако же, подъехав к полигону, я не увидел апокалиптических картин: не слышно было ни криков раненых, ни воплей о помощи. А вон и господин Бонапарт в своём неизменном сером сюртуке, который он предпочитал носить в неофициальных случаях вместо мундира.
— Что такое, Николай Карлович? — подлетел я к нему. — Взрыв на складе?
— Отнюдь, Ваше Высочество! — недоуменно отвечал он оторвавшись от каких-то бумаг. — Мы испытывали гремучий студень, полученный путём загущения нитроглицерина камедью. А поскольку я не сомневался в действие этого вещества, решили совместить испытания с инженерными работами, сделав таким образом плотину через Охту. Для этого нам пришлось изготовить и заложить довольно большой объём взрывчатых веществ, и надо сказать, что результат превзошёл все ожидания! Вон посмотрите!
Подъехав чуть ближе к указываемому им месту, я увидел огромные пласты грунта, перемещённые мощным взрывом.
— Николай Карлович, это прелестно, но, право, стоило предупредить хотя бы городские власти! Представляете какая сейчас паника в городе?
Но Бонапарт лишь пожал плечами.
— Поверьте, принц, лучше это делать без предупреждения. Через некоторое время горожане привыкнут к этому, и не будут уже обращать никакого внимания!
— Привыкнешь к такому, как же, — пробурчал я, успокаивая взгорячённого Аргамака.
Хорошо конечно, что ничего страшного не случилось. Но как теперь объясняться с принцессами?
* * *
Вечером меня вызвал Николай Иванович. Он ещё носил траур с похорон Петра Александровича, но выглядел уже деловито и сухо.
— Александр Павлович! Ея императорское величество поручила мне произвести вам внушение!
Начало мрачное!
— Первейшей обязанностью любого монарха является вступлением в брак с особой, равной себя по положению, и произведение законного потомства. Тем паче касается это наследника российского престола — славнейшей и могущественнейшей империи! Необходимо сделать всё, решительно всё, для исполнения это священной обязанности. К вам, Ваше Высочество, прямо во дворец доставлены красивейшие из европейских принцесс, происходящие из семьи, известной своим благочестием и благородством. Скажите мне правду, Александр Павлович: вас интересуют дамы?