Благословенный 2
Шрифт:
Элиза слушала меня со всё возрастающим изумлением; кажется, весь её мир рушился на глазах.
— Лично мне, — продолжал я, — тяжело видеть мать, предлагающую своих дочерей, как товар для продажи, подстерегающую, на которую из них упадет выбор императрицы, — да-да, именно она теперь выбирает мне жену, а не я сам. Для меня вся ситуация тоже представляется оскорбительной и нелепой: мне привезли будущую жену, как неспособному дворянскому недорослю покупают офицерский патент. В этом есть нечто столь унизительное, что мне даже противно об этом подумать: как будто я не мужчина, а инвалид, неспособный найти супругу самостоятельно! Вдумайтесь: нас сводят, как породистых
— Но обязанности монарха…
— Ах, оставьте! Все эти древние ветхие правила уже на наших глазах сметает волна революции. И сейчас все эти династические браки играют очень мало роли, а скоро и вообще не будут иметь ровно никакого значения! Народы возьмут свою судьбу в собственные руки, оставив монархам лишь пустые игрушки из титулов и корон. А у вас, между прочим — одна-единственная жизнь. Никто не вернёт ее вам, никто не компенсирует долгих дней, прожитых с нелюбимым человеком.
Элиза нахмурила тонкие брови, пытаясь, видимо, понять, как юноша из хорошей семьи может иметь такие странные мысли.
— Принц, вы говорите какие-то невообразимые вещи! А как же долг перед родителями?
— Подумайте: вы действительно желаете испортить себе всю жизнь, дабы исполнить так называемый «долг перед родителями»? В чем вообще проблема у ваших родителей? Их лишат княжества, если вы не выйдите за меня? И да, кстати: а когда вы успели им так задолжать?
— Ну, все говорят, что родственные связи с могущественными домами укрепляют положение нашей семьи. Вдруг французы или пруссаки захотят отнять у нас Баден — тогда Россия вступится за нас…
— Не очень-то надейтесь на это. Народы всё меньше стремятся проливать кровь за интересы монархов. Право, я бы и пальцем не пошевелил ради какого-то крохотного германского княжества! А родственные связи ничего не гарантируют. Иной раз близкие по крови люди — худшие враги. Вот, Густав III, взял и напал на нас, хотя они с императрицей были двоюродным братом и сестрой.
Я взял её руки в свои, пытаясь придать своему голосу наибольшую убедительности.
— Принцесса, вы хорошая, умная девушка. Не позволяйте собою манипулировать! Не знаю, как вам, а вот мне неприятно, когда другие люди отводят мне роль племенного быка. Поверьте, решать такие серьёзные вещи, как заключение брака, в столь юном возрасте, как у вас — это неправильно и ненормально. В этом деле вам никто ничего не подскажет: только вы сами можете разобраться в своих чувствах… но не в тринадцать лет! Вспомните Юлию из «Новой Элоизы» — отец запретил ей вступить в брак с тем, кого она любила, и она умерла несчастной. А «Коварство и Любовь» Шиллера? Ровно то же самое: он-дворянин, она — простая девушка, дочь музыканта, весь мир восстал против их любви, в итоге все умерли. Пора покончить с этим: не позволяйте предрассудкам разрушить ваше счастье! Возвращайтесь в Баден, взрослейте, разбирайтесь в своём сердце, и вступайте в брак с тем, кто вам по нраву. И будьте тверды: не расстреляют же вас за откровенность!
Лиза смотрела вдаль мимо меня, сжав критически губы. На лице её читалось досада вперемешку с раздумьем.
— Скажу вам откровенно, — наконец ответила она, — я и сама иной раз задумывалась об этом. Но всегда
Она подняла на меня свой взор, и продолжала, глядя в глаза.
— Принц Александр, вы удивительный человек. Мне иногда кажется, вы много старше своего возраста. Я не могу согласится с логикой, в которой вы облекаете свои мысли, но сердцем чувствую, что вы правы. Мы не подходим друг другу. Давайте же покончим с этим!
— Закончим партию?
— Да, и с нею комедию нашего сватовства.
— Ваше желание для меня — закон, — галантно ответил я, чувствуя почему-то лёгкую грусть. Хорошая ты девчушка, Луиза. Увы, неизвестно ещё, какому болвану ты достанешься, и будет ли он способен оценить тебя!
Проводив принцессу к давно уже ожидавшему её экипажу (баденские гостьи жили не в Зимнем — их поселили в Шепелевском дворце), я вернулся в свои покои. Тут вдруг на моём пороге показался паж, доложивший, что прибыл Протасов.
Мой бывший воспитатель был взволнован и доволен.
— Александр Павлович, ну, рассказывайте!
— Простите, Александр Яковлевич, но что я должен вам рассказать?
— Вы нынче разговаривали с принцессой Луизой, держась при этом с ней за руки! Весь двор про это знает и находится в предвкушении счастливейшей новости: ведь вы объяснилися с принцессой?!
Да чтоб вас всех! За нами подглядывали в замочную скважину. Ну что такое!
— Императрица ждёт добрых известий, и спрашивает нас всех поминутно, столковались ли вы с принцессой Луизой. Умоляю, Ваше высочество, скажите, что это так и есть!
Вот же чёрт… Так легко рассказывать девушкам, что надо быть самостоятельными и независимыми, знать себе цену и не позволять другим людям решать за тебя свою судьбу… а когда доходит до дела, как же тяжело идти против этого постоянного давления! Такое чувство, будто борешься с ватной стеной, с непреодолимой силой наваливающейся на тебя!
— Александр Яковлевич, хороших новостей я сообщить не могу. Мы не сговорились; принцессы могут ехать обратно в Баден, они только зря теряют тут время. Передайте императрице, что мне жаль, но пока ничего не будет!
Протасов был, казалось, бесконечно несчастлив.
— Александр Павлович, вы представляете, какие блага вас осыпят после женитьбы? Вы получите собственный дворец, а то и не один! Вам предоставят собственный двор: весьма высокопоставленные особы заранее, уже несколько месяцев как, занимались составлением вашего будущего двора, интриговали за себя или за кого-нибудь из своих, составляли списки камер-юнкеров и камергеров! Подумайте, как они будут разочарованы! Вы будете давать балы, куртаги, машкарады… Наконец, вы познаете счастие любви, супружества и отцовства!
Внутренне я саркастически усмехнулся. Да, придворные должности здесь — лакомый кусок. Камер-юнкеры равнялись по чину бригадирам — в армии надо очень постараться, чтобы выйти в отставку в этаком чине! Камергер же, по Табели о Рангах приравненный к генерал-майору, был, можно сказать, вершиною блистательной карьеры самого смелого и удачливого дворянина. Уверен, Протасов тоже рассчитывает получить здесь место.
— Александр Яковлевич, — постарался как-то помягче ответить ему я, — уверен, однажды всё так и случится. Но не теперь. Мне жаль!