Благословенный. Книга 4

Коллингвуд Виктор

Второй предмет, введённый и принёсший существенный доход — это акциз на чай, или, как это зазывали в народе, «обандероливание чая».С развитием морской торговли чай стал в России очень популярным продуктом. Оптовые и розничные обороты возрастали, увеличился и выбор сортов привозимого в страну чая. Однако же, чай, оставаясь заморским продуктом, для большинства населения оставался слишком дорог. Из-за этого необычайно распространилось фальсификация чайного листа посредством подмешивание к нему разного рода суррогатов: целые деревни занимались в Петербургской губернии с ором так называемого «копорского чая»; в южных наместничествах для этих целей использовались листья кавказской брусники. Обороты чайного фальсификата достигали десятков

тысяч пудов; для подделки байхового чая широко использовались листья шиповника, земляники, кавказский брусники, кипрея, ясеня, клёна, тополя, бузины, а иногда к обычному чаю подмешивали листья уже спитого. Чтобы поддельный чай по вкусу был похож на настоящий его опрыскивали отваром веществ содержащих дубильную кислоту. Для окрашивания применялись различные красители обычно вредные для здоровья в том числе мышьяковистая медь и свинец. В общем — бардак!

Чтобы прекратить это безобразие (и, разумеется, немножечко заработать), я обнародовал указ, разрешавший розничную продажу чая только с казённой «бандеролью» — специальной наклейкой на пачку. После введения этой меры фальсификация чая резко пошла на убыль, а казна стала получать полмиллиона рублей дополнительно. Впрочем, суррогатный чай не был совершенно отставлен от дела — его разрешили продавать но только под своим собственным наименованием — иван-чай или чайная брусника.

Пришлось заняться и фальсификацией в винной торговле. Из-за крайней дороговизны вина купцы часто шли на его подделку, смешивая терновый сок или сок из черноплодной рябины со спиртом и свинцовым сахаром. Продавалась это свинцовая отрава, конечно дешевле настоящего вина, но вред здоровью наносила непоправимый.

Пришлось поэтому наладить и «обандероливание» вин. Каких-то огромных денег это конечно не принесло, но в целом рынок вина оздоровился.

Ну а самые серьёзные средства удалось получить благодаря введению казённой монополии на спирт. Теперь производство спирта-сырца и его перегонка осуществлялись исключительно на крупных казённых заводах, а оптовая продажа спирта и водочных изделий составляла исключительную монополию государства. продажа казённого спирта осуществлялась исключительно в запечатанной посуде. ёмкости с водкой обязательно оклеивались этикеткой с обозначением крепости «хлебного вина» и его цены. Дальнейшая розничная продажа спирта и водки уже осуществлялась без всякого внимания государства.

При новой системе оказались не нужны многочисленные государственные трактиры, на содержание которых в прежнее царствование тратилось так много денег. Их сразу распродали в частные руки, отчего удалось выручить некоторые деньги.

Казённые спиртовые заводы устраивались как правило рядом с крупными центрами зерновой торговли, где имелись большие зернохранилища и элеваторы. спирт получали путём ректификации которая обходилась дешевле выгонки спирта в дистилляционных кубах. Также оказалось выгодно поблизости от этих заводов устраивать крупные фермы по откорму свиней: отходы от выкурки спирта — так называемая винная барда являлась ценным продуктом для товарного животноводства.

В первый же год монополия на спирт принесла дополнительно семь с половиной миллионов; в дальнейшем, благодаря улучшению работы спиртовых заводов ожидался ещё больший рост прибылей.

Очень перспективной выглядела торговля и сфера услуг. Во всём Санкт-Петербурге не было ни одного действительно крупного и комфортабельного магазина: ти князья, и нищие равно отоваривались в лавках. Я же, за свою короткую жизнь успев поработать и менеджером по продажам, и мерчендайзером, немного представлял, как должна выглядеть успешная торговая фирма. И я решил основать крупную оптово-розничную компанию, которая могла бы продавать самый широкий спектр различных товаров: одежду, бижутерию, мебель, предметы интерьера, ткани, — в общем, некоего IKEA -подобного монстра. Дело обещало быть жутко выгодным: ведь я, в отличие от хроно-аборигенов,

прекрасно представлял себе, какие товары в будущем будут пользоваться спросом. Кроме того, уже сама по себе организация торговли по лекалам XXI века должна была произвести огромное впечатление на моих нынешних современников. Задуманы были огромные демонстрационные залы с электрическим освещением, лифтами и эскалаторами, большой выбор товаров в широком ценовом диапазоне, продажа по каталогу и по образцам, доставка товаров на дом, и разумеется эксклюзивная реализация последних новинок. Последних у меня было превеликое множество: какие-то извлекли из моей головы посредством гипноза, ну а что-то я и так прекрасно помнил.

Например в этом мире практически не было в продаже готовой одежды и обуви, а та что и была, отличалась крайне низким качеством. Одно это — уже огромный рынок и непаханое поле! Крайне убогим был сегмент недорогой функциональной мебели, а ведь делать её так просто! Любые экипажи, коляски, да даже телеги считались высокотехнологичным продуктом и стоили очень дорого. А ведь ничто не мешало наладить производство каких-нибудь ландо по принципу Генри Форда! И, конец предметы интерьера: на каких-нибудь дурацких бумажных ширмах, расписанных рисуночками в японском стиле можно было сделать целое состояние. Но, разумеется, с производством всего этого изобилия я связываться не собирался: моя компания должна была всё это продавать, з акупая товары на конкурсной основе у производителей, либо также по конкурсу размещая заказы на их изготовление.

Проект этот был крайне привлекательный, но при этом довольно непростой. Во-первых нужно было найти производителей, даже не просто найти, а, скажем так, «воспитать». А во-вторых нужны были подходящие кадры: молодые, не зашоренные опытом лавочной торговли, образованные и способные учиться дальше. Пришлось заняться рекрутингом и хантингом, Вылавливать подходящих людей пришлось и в коммерческом училище в Аничковом дворце, и в Московском университете, и даже на собственной гражданской службе, среди молодых, не совсем закостеневших чиновников. Пришлось обещать им высокие вклады, и ещё большие премиальные за рост объёмов продаж.

Надо сказать, что такая карьера оказалась привлекательной для многих молодых и бедных дворян. Напрямую идти в коммерцию они не могли из-за отсутствия денежных средств; наниматься приказчиками к богатым купцам им мешала дворянская гордость. Из-за этого получалось что грамотный слой населения совершенно отсекался от производственной и коммерческой деятельности. А ведь только дворянство — грамотное, обладающее кругозором, владеющее иностранными языками — способно было качественно двинуть вперёд отечественную промышленность и торговлю.

А вот поступить на службу в компанию «Русский дом» для дворян было вполне нормальным и даже почётным делом. Общество солидное, принадлежит частично государству, частично — императорской фамилии; и выходит, что служить в нём также почётно как на гражданской, или может быть, даже в военной службе.

Ещё один источник доходов удалось обнаружить с совершенно неожиданной стороны. Занимаясь отработкой продажи товаров по каталогам и по образцам, я не мог не обратить внимание на почтовую их доставку.

Императорская почта уже тогда была очень крупным и серьёзным заведением, способным как приносить большие доходы, так и ввергать в гигантские убытки. Основой почтового хозяйства была совсем не рассылка писем и посылок: в ведении почты находились сотни почтовых станций и десятки тысяч лошадей, предназначенных для того, чтобы служить подменой на длинных, как перечень грехов английского империализма, российских дорогах. Стоили услуги почты очень дорого, поэтому перечень её пользователей был сильно ограничен. А ведь на просторах нашей страны потенциальный спрос на почтовые услуги — что на пересылку писем, что на перевозку пассажиров и грузов — был просто огромен!