Благословенный. Книга 6
Шрифт:
К тому времени идея конституционного переворота уже витала в парижском воздухе вместе с криками газетных разносчиков, возникла у Сийеса, как только окрепла революционная ситуация. Летом текущего года Сийес, видя с каждым днем падающую популярность правительства, вместе с Роже-Дюко начал подготовку путча. «Каждый день здесь ожидают переворота, — писал он 8-го сентября в Берлин французскому послу. — Народ видит в нем конец застоя в промышленности и торговле». Но, разумеется, расстрига-аббат прекрасно понимал ограниченность своих личных возможностей — для успешного проведения переворота он нуждался в поддержке армии. Другими словами, ему нужна была «шпага», и Сийес остановил
Последний только возвратился из Италии, покрытый лаврами побед и кипящий от гнева на правительство, усердно разворовывающее снабжение его армии. В беспрецедентной по блистательности побед и накалу героизма компании, затмившей даже чудовищный прошлогодний разгром Пруссии, одержав пять побед подряд, Жубер взял Милан, Алессандрию, Мантую, и готов был уже перенести боевые действия на вражескую территорию — в Каринтию и Тироль, готовясь в мечтах к броску на Вену, когда внезапно получил из Парижа «стоп-приказ». Запрет на вторжение в Австрию исходил от министра Талейрана; разумеется, распоряжение было тщательно обосновано соображениями общественной пользы и высшим благом Республики, но каждый, кто хоть немного был наслышан о Талейране, не сомневался, что дело не обошлось без венского золота.
Ах, как же это походило на досрочно прерванную Ирландскую экспедицию! Взбешённый Жубер тотчас же подал в отставку, вскоре появившись в Париже.
И Сийес позаботился о том, чтобы встретиться с молодым львом как можно скорее с глазу на глаз.
Они увиделись в одной из кофеен в Пале-Ройяль. Пустив в дело всё свое красноречие, бывший аббат говорил молодому генералу, что Родина в опасности, что сейчас как никогда стране необходима сильная решительная личность, способная защитить несчастную Францию от внешних и внутренних врагов. Директория, этот Колосс на глиняных ногах, обанкротилась и теперь ненавидима народом и армией. Франция никогда не простит им, если они не воспользуются сложившейся ситуацией, и генерал Жубер, спасая страну, не возьмет всю полноту власти в свои руки. Этого хочет Франция, этого хочет История.
— Надо торопиться — говорил Сийес — Талейран и генерал Моро затевают интригу и могут нас опередить. У них, конечно, ничего не получится, но они могут нанести любимой Франции непоправимый урон…
Выслушав эти полные намёков речи, Жубер, несмотря на душивший его гнев, спокойно отвечал, что все это красивые слова и замечательные прожекты, но реально он не видит, как изменить ситуацию к лучшему. Сийес понял, что время пришло; глубоко вздохнув, как перед прыжком в тёмный, таинственный омут, он подсел к генералу поближе и тотчас перешел к деталям своего замысла.
Сийес подробно рассказал Жуберу, как он собирается воздействовать на каждого из директоров, используя прекрасно известные ему слабые места коллег; какие действия и в какой последовательности следует предпринять в отношении парламента, армии, чиновников, банкиров, и в особенности — прессы (с ней бывший священнослужитель имел особые счеты). Сийес пояснил, что этот план поддерживает крупная финансовая буржуазия в лице о банкиров, Гошо и Буклена, так что недостатка в деньгах не будет.
— Директорию ненавидят уже решительно все. Несомненно, что армия поддержит прославленного полководца, увенчанного лаврами в Ирландии и на Апеннинах, а народ уже сейчас готов идти за ним! — заключил он, внимательно вглядываясь в глаза своего визави. Сийес прекрасно понимал, чем рискует; он уже трижды наговорил уже на гильотину и теперь пытался предугадать, как поведет себя этот горячий и по-военному прямолинейный молодой человек.
Жубер был озадачен; действительно серьезные аргументы, приведённые
— Хорошо, допустим, — пытался однако же возразить генерал, — допустим, вы правы: всё прогнило насквозь, плод созрел, и надо лишь протянуть руку, чтобы он упал в вовремя подставленную ладонь. Но я по опыту знаю, что нет такого дела, которое идет так как запланировано. Могут возникнуть досадные отклонения от плана или может возникнуть необходимость применения крайних мер к кому-нибудь. Как быть тогда?
— Есть у меня человек, способный решать деликатные задачи, — скромно отвечал Сийес. — Министр Фуше полностью на нашей стороне.
Это был решающий аргумент. Министр полиции, выступающий на стороне заговорщиков — это если не гарантия, то, определенно, серьёзная заявка на успех!
— Это интересно, но как вы видите свое участие в процессе. И главное, какой ваш интерес в этом деле? — спросил заметно приободрившийся Жубер.
Сийес внутренне усмехнулся — наживка явно была заглочена, теперь оставалось лишь аккуратненько подвести собеседника поближе к сачку!
— Я могу взять на себя переговоры с директорами, обеспечивать связь с банкирами и Фуше. Армию и парламент я с вашего позволения оставил бы за Вами. С прессой мы потом разберемся — пока она нам ещё нужна.
Услыхав про «парламент», то есть — Совет 500, — Жубер саркастически усмехнулся.
— Право же, вот с кем с кем, а с ними я не вижу никаких особенных затруднений. Стоит лишь шикнуть на этих адвокатишек, и они тотчас залезут под свои скамьи! Полагаю хватит одного взвода гренадёр чтобы разогнать всю эту бродячую труппу комедиантов в пурпурных плащах!
— Я рад что вы так настроены! — по-светский улыбнулся аббат. — Что касается моей доли, — она очевидна. Я остановлюсь консулом-электором и буду надзирать за исполнением законов в стране; вы — военный консул, а мой старый соратник Роже-Дюко будет консулом-исполнителем. Устраивает?
Генерал, не долго думая, энергично кивнул, и аббат расплылся в улыбке.
Оба собеседника оказались довольны и встречей, и результатом переговоров. Сийес получал в будущем правительстве два голоса (свой и Роже-Дюко) против одного голоса Жубера; последний получал в руки всю военную силу страны, а вместе с тем — возможность перевешать казнокрадов из военного министерства и реорганизовать армию согласно собственному видению, занимаясь знакомым и любимым военным делом. Тем не менее, генерал в это утро не принял никакого решения, лишь обещая «подумать». Не то что бы он сомневался в успехе, нет — план выглядел хорошо продуманным, добротно подготовленным и вполне осуществимым. Жубер, исходя из своего опыта, сомневался в качестве продавца.
С этим стороны расстались, и генерал Жубер поехал в здание Люксембургского дворца, на встречу с другими директорами.
Встреча прошла в напряжённой обстановке. Жуберу предложили занять какой-либо пост в военном министерстве, — жалкая подачка, холодно им отвергнутая. Зато на выходе из дворца его окружили боевые товарищи по Ирландской экспедиции и Итальянской Компании, по тем или иным причинам находящиеся в Париже; генерал всех сердечно приветствовал. Но теперь, пожимая руку каждому офицеру, Жубер невольно ловил себя на мысли, что смотрит на каждого из соратников в свете утреннего разговора с хитрецом Сийесом, заранее прикидывая, поддержит ли он его в решительном выступлении против правительства. И, слушая горячие речи разгневанных военных, страшно недовольных снабжением и отношением Директории к боевым частям, Бартоломео всё более убеждался: стоит ему только позвать их, и офицеры с радостью последуют за ним…