Благословенный. Книга 6
Шрифт:
Взгляд Карно, живой и такой красноречивый, вновь изменился; теперь он выражал сомнение.
— Но поедут ли прирейнские немцы в такую даль, особенно если учесть, что после переселения они опять окажутся там среди чужеземцев!
— Не совсем так. Мы будет селить их компактно, и создадим для них одно государство. Как вы знаете, с некоторых пор Луизиана принадлежит нам. Сейчас мы создаём в Новом Орлеане базу для наших паровых судов — «пароходов». Переселенцы будут доставляться в устье Миссисипи океанскими парусниками, и затем пароходы доставят их в верховья Миссисипи, в район Великих Озёр. Здесь из немецких поселенцев будет создано немецкое государство.
— Но большая часть Великих Озёр занята американцами!
— Нет. Они действительно
Некоторое время Карно молчал. Мы шли рядом, мелкий гравий аллей скрипел под нашими ногами. Почему-то мне показалось, что мой собеседник хочет рассказать мне что-то важное, но никак не может решиться на это…
— Ваше Величество, скажу откровенно — наконец произнёс месье Карно — намерения Вашего Величества в отношении порядка определения границ между Россией и Польшей, с одной стороны, и между Польшей и Пруссией, с другой стороны, вызывают беспокойство у очень многих европейских правительств…
— Вот как? Отчего же?
— Такой порядок не выгоден решительно никому! Подумайте сами: ведь до сих пор границы устанавливались на основе феодальных или династических прав, либо же по праву завоеваний. Сейчас очень трудно найти в Европе границу, которая бы в полной мере отвечала этническому признаку. Поэтому, даже если случится чудо, и все европейские державы разом признают тот способ определение государственной границ, которые вы сейчас выдвигаете, это приведёт к бесконечным спорам и, вероятнее всего — воинам. А самое трагичное то что вы не найдёте понимание ни среди старых монархических правителей Европы, ни у политиков французской Директории. Более того — я очень серьёзно опасаюсь, что именно Франция станет самым непримиримым врагом вашей программы!
— Отчего же вы так полагаете? — холодея, спросил я.
— Ваше Величество, подумайте сами — ведь рейнские департаменты Франции сплошь заселены немцами; эльзасцы и валлоны, не говоря уже о фламандцах, тоже не считают себя истинными французами. В случае если принцип самоопределения территории станет основополагающим в мировой политике, Франции придётся вернуть обширнейшие территории, завоёванные ранее на волне революционного энтузиазма. И вот сейчас вы создаёте Северо-Германскую конфедерацию, государство, более мощное, чем Пруссия, явно способное спорить с Францией за левый берег Рейна. Это делает Россию потенциальным союзником немцев и врагом французов — ведь вы, в силу провозглашенных вами принципов, будете вынуждены поддерживать немцев, освобождающих своих единоплеменников из-под ига французской оккупации! Опасайтесь, Ваше Величество! Кровопролитие может достичь неслыханных, небывалых доселе масштабов!
Некоторое время мы молчали, неспешно ступая по аллеям цюрихского парка. Чёрт! Похоже, в глазах французов — даже таких здравомыслящих, как Карно — я приобрёл репутацию ярого германофила, а значит — врага их отечества.
— Вы знаете, мосье Лазар, — попытался я реанимировать разговор — на самом деле я совершенно не сторонник отдачи какому-либо германскому государству левого берега Рейна. Я совершенно согласен с вашими соотечественниками, выражающими мысль о том, что широкая река — отличная граница для двух наций; кроме того, получи немцы этот район, они, пожалуй, слишком уж усилятся, что для России нежелательно. В силу географического положения Германия кажется более вероятным врагом для России, нежели чем далёкая для нас Франция! Однако, скажем прямо — берега Рейна заселены не французами, а немцами, и проблему эту надобно решать. Ещё несколько лет назад, встречаясь с Сийесом, я предлагал устроить переселение зарейнских немцев в Америку, но тот не внял моему совету.Теперь я усиленно предлагаю то же самое, чтобы избежать новой войны между Францией и возникающим сейчас Северо-Германским союзом!
На этих словах Карно остановился, резко повернувшись ко мне на каблуках.
—
И мой собеседник, произнеся эти таинственные и грозные предостережения, раскланялся.
Оставшись один я задумался над словами Карно. Чем больше я думал над ними тем более убеждался в его правоте. Да, определенно, французы этого так не оставят! Блестящие победы Жубера и Моро позволили им присоединить обширнейшие территории, населённые главным образом итальянцами и немцами. Это важное достижение революционной Франции, и она никогда от него добровольно не откажется; несомненно, парижские политики найдут тысячи причин, чтобы отказать жителям своих «новых департаментов» авиа присоединиться к той нации, которой они в действительности принадлежат. То же самое можно сказать о поляках у нас уже начались трения из-за вопроса о принадлежности Померании и Пруссии. Впрочем, по поводу своей восточной границы поляки заранее недовольны: Скалон уже неоднократно доносил мне: в Варшаве только и говорят, что царь Александр подкупил польских «хлопов» раздачами земель и освобождением от крепостного права, а значит, предстоящие плебисциты заведомо несправедливы.
И что же это значит в сухом остатке? А это означает что Франция и, возможно, Польша в ближайшее время с железной неизбежностью станут моими врагами. Навряд ли эта система обрадует Испанию: ведь я уже анонсировал передачу в ведение Всемирного государства столь вожделенного ими Гибралтара. Австрия будет решительно против — эта лоскутная империя немедленно потеряет Венгрию. Не понравится этот план и Дании — ведь этот мой важный союзник владеет немецкими землями Шлезвигом и Гольштейном. У Швеции есть так называемая «Шведская Померания» — и они категорически не захотят её утратить. Венгры и поляки, несмотря на своё бедственное национальное положение тоже не станут поддерживать такой порядок: эти две нации основывают свои претензии на независимость на основании прежних династических прав, причём — в пределах своих старых феодальных границ. Новый принцип не позволит им забрать себе территории прежних национальных меньшинств — валахов, словаков, сербов, русинов и т.д. А уж если встанет вопрос о принадлежности колоний, то против меня обратятся решительно все, кто хоть чем-то владеет в Вест- Индии: и Голландия, и Португалия, и Англия…
В общем, идея установить границы на основании волеизъявления народов в общеевропейском масштабе — вроде бы и хорошая, но никому из существующих государств она не нравится.
В то же время надо обратить внимание, что предлагаемые мной система сейчас выгодна немцам, и прежде всего — немцам западным: опираюсь на её принципы, они могут рассчитывать вернуть свои рейнские провинции. Вероятно, вдохновит она и итальянцев: на Апеннинах уже витает дух ирреденты. А немцы и итальянцы — это серьёзные ребята. Сейчас все относятся к ним с презрением из-за страшной раздробленности и разобщенности этих наций; но я-то знаю, что потенциально это хорошие солдаты и экономически мощные державы.
Значит, вырисовывается следующая картина: против меня будут французы с вероятной поддержкой поляков. Хотя это кажется сейчас невероятным, но к ним могут присоединиться и австрийцы. Мои потенциальные союзники — это итальянцы и западные немцы, причём именно как нация. Прямо сейчас они могут считаться лишь сочувствующими России; а чтобы из потенциальных союзников они превратились в актуальных, необходимо создать для них новые правительственные структуры. Вместо старых курфюрстов и князей должны появиться канцлеры и президенты, что призвали бы народ к национальному объединению.