Блатные из тридевятого царства
Шрифт:
Едва коровы потянулись с пастбищ в родные сараи, тронулись в путь и мы. Всей ватагой. Румяные умытые, граф бледный -- толи от волнения, толи от избытка муки. У городских ворот бояре в расписных камзолах преподнесли хлеб соль. Проводили до княжеских хором. На крыльце Белобород в ожидании истомился. Ухватив Лёньку за локоть, я выбрался вперед:
– - Ваша Светлость! Досточтимый граф Леопольд де Билл изволит просить руки вашей дочери.
– - Изволит!!!
– - расплылся в счастливой улыбке князь.
– - Изволю, -- глупо кивнул Лёнька.
– -
Словно ледокол, расшвыривая широким бюстом столпившихся у крыльца людей, к нам спустилась невеста. Оглядев жениха с ног до головы, она кивнула отцу:
– - Я бы, папенька, за кого-нибудь из энтих пошла, -- мизинец княжны указал на Ваньку с Васькой.
– - А лучше за обоих сразу. Граф у них какой-то не свежий, замученный. Пока ночью в постели сыщешь, утро настанет.
– - Каталина!
– - повысил голос князь.
– - Ах, сударыня!
– - засуетился Лёнька.
– - Найти меня очень даже легко, я завсегда сплю у стенки, свернувшись калачиком.
– - Граф шаркнул ножкой, поклонился на французский манер и перешел с русского на иноземный, надеясь поразить будущую супругу могучим интеллектом.
– - Шпрехен зи дойч? Парле франце? Мадам, месье...
– - Чего уж, -- прервала эти потуги Каталина, -- пойдем, не век же в девках куковать.
– - Схватила нежной пятерней бедного Леньку за шиворот и потащила к алтарю.
Если о ладных и добротных девках принято говорить -- кровь с молоком, то Каталину, без всяких натяжек, можно отнести к женщинам, настоянным на той же смеси, только с добавлением дрожжей. Объем груди сантиметров сто сорок, объем второй груди -- примерно такой же. Не красавица, но и до страшилки далеко, просто кость широкая, да живот, пожалуй, слишком далек от плоского. А если походку утиную исправить, то и по улице рука об руку пройтись не стыдно будет.
Церемонию бракосочетания упростили до минимума. Через тридцать минут уже сидели за столами. К слову сказать, не поскупился Белобород на угощение. Брага льется рекой, закуски -- на неделю и главное все счастливы. Дипломатия, однако!
В разгар свадебного застолья невесте сделалось дурно. Две вездесущие старухи подхватили молодую под руки и увели к лекарю.
– - То от волнения перед первой брачной ночью, от счастья и любви, -- просветил Лёньку тесть.
– - С бабами такое завсегда бывает.
Захмелевшему Лёньке было глубоко начхать на проблемы любимой супруги, помутневшими глазами он с вожделением косился на княжеский трон. Прибежавший лекарь вернул графа с облаков на землю.
– - Поздравляю сударь, вы стали отцом, у вас родилась дочь!
– - Но позвольте...
– - начал трезветь Лёнька.
– - Не позволю!
– - вмешался Белобород, наполняя ковш зятя отборным первачом.
– - Выпей, родимый, полегчает. Счастье-то, какое! Внучкой одарили! Ох, проказник, -- обнял князь свежеиспеченного папашу.
– - Ох, ловок! Так дальше пойдет, через неделю наследника сделаете!
– - Да я даже
– - И не надо. Ты пей, сынок! За дочку! За Дарью Леонидовну! Пей, родимый!
И Лёнька пил, а что ему оставалось делать? Я б на его месте тоже напился. Ох, и тяжела ж ты шапка Мономаха.
На Руси утро после свадьбы вряд ли у кого повернется язык назвать добрым. Такова традиция. Наши дела в Больших Поганках сложились как нельзя лучше. Все счастливы и довольны. Пора и честь знать. На прощание нам подарили флягу медовухи и поднесли каждому по чарке браги. Я удостоился особой чести. Невеста изъявила желание опохмелить лично. Вид у Каталины после первой брачно-родовой ночи был неважный, но все же намного лучше, чем перед алтарем. Живот заметно опал, личико порозовело, улучшилась походка. Я из вежливости поинтересоваться самочувствием новорожденной.
– - Спасибо, нормально. Копия ваш граф, морщит лобик точь в точь, как он, -- развеяла Каталина подозрения по поводу своего досвадебного целомудрия.
– - А где же молодой супруг?
– - полюбопытствовал Кондрат Силыч.
Я вслед за Дембелем оглядел толпу провожающих и то же не смог рассмотреть прыщавой физиономии будущего выдающегося политического деятеля.
– - А это вы у папеньки интересуйтесь, -- ответила Каталина.
– - Чего, Лёньку потеряли?
– - со спиннингом под мышкой протиснулся к нам Белобород.
– - Ох, и душевный парень попался, всю жизнь о таком зяте мечтал. Спал и во сне видел. Два часа назад с этапом в Нижние Поганки пошел.
– - Зачем?
– - Я отправил.
– - Спокойно ответил князь.
– - Ты, Пахан, сам посуди -- к чему при дворе лишний претендент на престол? Начнет заговоры разные устраивать, я их страсть как не люблю. А в Малых Поганках и приглядят за ним, и накормят вовремя. Чтоб не скучал Каталинка с дочкой раз в неделю навещать будут. Я ж не сатрап, понимаю -- любовь у них.
На такую искренность даже возразить нечем, предусмотрительный человек Белобород, ничего не скажешь. Да и Лёнька, по совести сказать, далеко не ангел, при случае мог старику и мышьяка в тарелку с борщом сыпануть. С него станется. По этому спорить и требовать восстановления справедливости я не стал. Грех в чужие семейные дела вмешиваться. А вот насчет проводника князю напомнил. Места впереди глухие, напрочь неизвестные. Кореша отродясь в такую даль от собственных печей не ходили. Я свою часть уговора выполнил, жениха нашел. Пусть Белобород теперь старается.
Князь потеребил бороденку и сказал:
– - Блудить-то у нас негде. К Пиримидону лучше через Ведьмин лес податься. Дорога там одна, не заблудитесь. Но не советую. Вы ж теперь мне не просто -- абы как, а почитай родня. Лихих людей в тех краях развилось, как жаб на болоте, почем зря сгинете. Руки не доходят стрельцов послать, разогнать ворье. А потому лучше в обход, по Кудыкиным горам. На день дольше, зато покойней. Вот только незадача, кого ж послать дорогу указывать?
– - Может Жердяя, -- пришел на помощь боярин-советник.