Блеск
Шрифт:
Генри был готов убить полковника лишь за одно это подмигивание.
— В чем дело? — спросил он спустя несколько секунд, поскольку полковник не говорил ни слова, хотя, безусловно, следил за происходящим во все глаза.
— А, Шунмейкер! — прогремел полковник. Мягкое тело рядом с Генри напряглось от этого звука. — Я беспокоился, потому что не видел тебя с пятницы, но теперь вижу, что ты решил последовать моему совету!
— Могу я чем-то вам помочь? — подсказал ему Генри.
— Ты пропустил побудку, — насмешливо заметил полковник.
— Я полагал…
— Ха! Даже не думай, мальчик мой… — Полковник прислонился к дверному косяку. Льющийся из-за его спины свет озарил саржевый мундир Генри,
Генри буравил его взглядом и пытался мимикой продемонстрировать, что присутствие полковника здесь и сейчас нежелательно. Казалось, это удалось, поскольку полковник подмигнул ему, попрощался и стукнул подошвой сапога по полу. Если Генри надеялся, что командир уйдет, не увидев Диану, то вскоре его постигло разочарование, поскольку Диана выскользнула из его объятий, попутно обнажив большую часть спины, чем Генри мог ей позволить.
— Ола, — с жутким акцентом произнес полковник.
— Здравствуйте, — сухо ответила Диана.
— Вы… американка. — Неприятная бодрость исчезла из его голоса, и сменившее её чувство вызвало у Генри ещё большее отвращение.
— А если и так? — Диана закуталась в одеяло и снова прижалась к груди Генри. Он инстинктивно обнял её обеими руками, но этим жестом он не смог отпугнуть полковника Коппера, чьи коричневые кожаные сапоги с огромными серебряными шпорами уже шумно топали по полу.
Теперь полковник вёл себя более чётко, по-военному, и, подойдя к узкой металлической кровати, стоящей в дальнем углу комнатушки, он выпятил грудь так, словно участвовал в победном залпе.
— И вы не просто рядовая американка.
Генри неподвижно смотрел, как Диана медленно отбрасывает в сторону одеяло и стряхивает с себя остатки сна, поворачиваясь к полковнику. Нет ничего удивительного, что она немного испугалась, поскольку неважно, какое бесчисленное количество правил приличия она нарушила, оказавшись в столь ранний час в этой постели вдали от дома, но вряд ли хоть раз в жизни видела столь прямолинейного и невежливого мужчину у своего ложа. Насколько Генри знал, он вообще был единственным мужчиной, когда-либо входившим в её спальню, и то, как Диана вытаращила глаза, окончательно утвердило его во мнении, что материнское воспитание с оглядкой на правила приличия ещё жило в её душе.
— Что это значит? — спросила она, силясь говорить слегка грубо.
— О боже. — Полковник отступил на шаг назад и посмотрел в глаза Генри. — Я её знаю.
— Нет. — Генри с облегчением вздохнул, когда полковник перестал пялиться, но ошибся в суждении о том, что именно стало причиной перемены. — Нет, не знаете.
— Да. Я весьма отчетливо её помню. — Полковник погрозил пальцем. Он заговорил вымученным голосом, словно твердил наизусть заученное описание из дневника: — Она была на приёме в честь адмирала Дьюи в «Уолдорф-Астории» в сентябре. На ней было платье лавандового цвета, и она танцевала с мистером Эдвардом Каттингом — уверен, потому что я, по-моему, это записал. И я совершенно уверен, что эта та самая дама, потому что сегодня утром читал светскую хронику — единственный в мире способ узнать, где сейчас находятся друзья — и наткнулся на абзац, в котором упоминалось, что у неё необычно короткие волосы, а вы, мисс, первая девушка с такими короткими волосами, которую я встречаю в жизни! Единственное несовпадение, — продолжил он, сцепив руки в замок, — заключается в том, что вы якобы в Париже…
— Вы с кем-то меня спутали, — возразила она, хихикнув, но
— Шунмейкер, как ты думаешь, чем я тут занимаюсь? Ты считаешь это фарсом? Нельзя приводить в бараки такую девушку! Она должна посещать балы в Париже и Нью-Йорке, и её наверняка ищут!
Даже сейчас Генри не чувствовал, что старший по званию на него сердится. Полковник Коппер лишь мерил шагами комнату, нервно поправляя фалды мундира. Он не злился, но боялся потерять свой воображаемый статус, а это было ещё хуже.
— За ней придут, — продолжил он, бормоча себе под нос, — но обвинят в случившемся меня. Скажут, что я устроил здесь высококлассный бордель, и моя репутация будет погублена. Она погубит меня. Нет, нет, нет, так не пойдет.
На лице Дианы появилось вопросительное выражение. Она молчаливо спрашивала Генри, чем всё кончится. Генри хотел бы дать ей какие-то обещания, но смог лишь потянуться за одеялом, обернуть им Диану и крепко прижать её к себе. Было очевидно, что полковник Коппер недоволен. Увиденное испугало его, и он не успокоится, пока не разберется с дебютанткой, тайком проскользнувшей в подведомственный ему барак, словно армейская шлюха. Улыбка Дианы погасла, и молодая пара повернулась к полковнику.
— Нет, — вынес он вердикт, на этот раз более решительно, и посмотрел на влюбленных голубков. Утренний свет залил узкое пространство комнаты и осветил лицо мужчины, когда он почти с грустью произнес: — Так не пойдет.
Глава 10
Кому: Уильяму С. Шунмейкеру
Куда: Особняк Шунмейкеров, Пятая авеню, 416, Нью-Йорк
14:00, понедельник, 9 июля 1900 года
Мистер Шунмейкер зпт вынужден сообщить зпт что отсылаю Генри обратно в Нью-Йорк с особым заданием тчк Пожалуйста зпт поймите зпт это решение продиктовано необходимостью тчк Причину объясню письмом тчк Ваш друг зпт полковник Коппер тчк
Каждый понедельник по утрам нарядно одетые люди заходили в особняк Шунмейкеров на Пятой авеню обменяться любезностями и своими глазами узреть дорогостоящую роскошную обстановку, окружавшую жильцов этого дома. За час до начала предполагаемых визитов Шунмейкеры собиралась вместе, чтобы патриарх семейства убедился, что каждый из его домочадцев выглядит подобающим образом.
Утром в понедельник, сразу после своего триумфального возвращения в общество, Пенелопа осторожно выскользнула из своих покоев и с оглядкой спустилась в гостиную. На алебастровом овале её лица совершенно не отражались охватившие Пенелопу презрение и беспокойство. Генри бросил её, ввергнув в бесконечную скуку, но некоторые влиятельные люди не одобрили её возвращение в высший свет. Газеты пока не освещали произошедший скандал, но если она продолжит себя так вести, то непременно этим займутся. Как было известно всем знакомым Пенелопы, она вовсе не дура и четко осознавала связь между своим положением в обществе и семьей, членом которой стала, выйдя замуж.
— А, миссис Генри, — окликнул её дворецкий, когда Пенелопа подошла к гостиной. Слуги называли её «миссис Генри», чтобы отличать от старшей миссис Шунмейкер, и Пенелопа подсознательно чувствовала, что таким образом они мягко дают понять, где её место. — Это пришло для вас, — сообщил он ровным тоном, указывая на мраморную столешницу. Глаза Пенелопы вспыхнули. В огромной инкрустированной золотом вазе стоял пышный букет пурпурных пионов. Цветов было так много, что казалось, ваза сейчас треснет.