Блеск
Шрифт:
— А куда ещё едут американцы, когда устают от родной страны? В Париж.
— В Париж? — Диана быстро затянулась и выпустила дым. Курение напомнило ей о проливном серебристом дожде в Гаване. Сбежав из дома, она пристрастилась к курению и понимала, что сейчас эта привычка её радует, поскольку сердце билось очень быстро, а табак успокаивал нервы. Диана точно не знала, отчего так занервничала, услышав предложение Генри: ведь у неё легко получилось в одиночестве гнаться за ним через всю страну. Но в прошлый раз она убегала из дома с тяжестью на сердце, зная, что совершает ужасный поступок. Тогда она уезжала с четко обозначенной
— У меня есть немного личных денег из тех, что завещала мне мать… — Генри выдохнул клуб дыма, на секунду затуманивший его благородное загорелое лицо, и отбросил окурок в сторону. — Я больше не могу притворяться, не могу выносить детских игр с Пенелопой. Не могу больше терпеть постоянных мыслей о тебе без возможности обладать тобой. Пожалуйста, давай уедем, и все встанет на свои места.
Диана закрыла глаза и позволила себе отбросить все предположения о том, как пройдет остаток её жизни, и чем будут заняты её дни. Она слегка кивнула, словно собираясь с духом, и потянулась через деревянный столик к руке Генри.
— Ты хочешь уехать в Париж со мной?
Он накрыл её руку обеими ладонями.
— Больше, чем чего-либо в жизни. Я бы уехал прямо сегодня, если бы ты сказала «да».
— Значит, да. Давай уедем сегодня.
Внезапно в голосе Генри послышались легкие нервные нотки практичности.
— Трансатлантические корабли «Компании Кунарда» отплывают по вторникам. Поэтому до завтра уехать мы не сможем.
Когда Диана открыла глаза, на несколько секунд яркие лучи солнца ослепили её, но она улыбнулась вслепую и вскоре сумела разглядеть лицо Генри. Долгое время они не говорили ни слова, пока их сердца бешено колотились.
День клонился к концу, когда они наконец встали из-за деревянного столика и пошли обратно к поезду медленнее, чем утром, но гораздо целеустремленнее. На этот раз они не стали искать места в противоположных концах вагона, и Генри обнял Диану за плечи, устроившись рядом с ней. Когда поезд тронулся, набирая ход в сторону их домов, где они соберут необходимые вещи и попрощаются с избранными людьми, Диана выглянула в окно, чтобы бросить взгляд на колесо обозрения, возвышающееся над парком, словно полная луна. Остаток жизни раскинулся далеко внизу, будто Диана смотрела на него с невероятной высоты, находясь в одной из трясущихся кабинок, медленно ползущих по кругу. Мысль о том, что ей предстоит, вызывала у Дианы головокружение, живость и страх, и девушка была рада, что Генри поедет с ней, куда бы она ни отправилась.
Глава 20
Семья Шунмейкеров приглашает вас на ужин
в честь возвращения героя войны,
рядового первого класса Генри Шунмейкера.
Ужин состоится в понедельник, 16 июля, в восемь часов вечера
в особняке Шунмейкеров по адресу Пятая авеню, 416
Обе миссис Шунмейкер рука об руку неспешно шли по полированному полу главного зала фамильного особняка. Днем, когда они наряжались
— Мне нравится твой принц, — прошептала старшая миссис Шунмейкер, когда дамы подошли к гостиной первого этажа, где гости уже наслаждались аперитивами в ожидании приветствий.
— О, он вовсе не мой, — слабо возразила Пенелопа. Она чувствовала себя донельзя царственной после того внимания, что принц уделил ей во время дневного визита. С тех пор Пенелопа каждым движением демонстрировала преувеличенную самоуверенность. — Тем более в газетах пишут, что скоро состоится его помолвка с дочерью графа де Ланглуа.
— Все к лучшему, дорогая, — хихикнула Изабелла и, потворствуя своему желанию, затараторила: — Я сама прилично устала от Брэдли. Уже год как, но всегда возвращаюсь к нему, когда вокруг нет никого более стоящего. Я думала, что художники окажутся поинтереснее джентльменов, но они занимаются любовью точно так же, как и прочие мужчины, а когда дело доходит до знаков внимания, оказывается, что они стеснены в средствах. С твоей стороны очень умно флиртовать с европейцами, особенно знатными.
С этими словами они вошли в обитую дубовыми панелями комнату, где мужчины в черных костюмах и дамы в тюле и лентах тут же восторженно забормотали при виде хозяек торжества. В соседней комнате играл струнный ансамбль, а в инкрустированных позолоченной мозаикой вазах красовались цветущие вишневые деревья, возвышаясь над головами гостей.
Пенелопа смело окинула взглядом комнату, встретившись глазами с новобрачными мистером и миссис Реджинальд Ньюболд, симпатичным братом Изабеллы, Джеймсом де Фордом и кое с кем ещё, но никого не удостоила ни подмигиванием, ни комплиментом. По раскрасневшемуся лицу старого мистера Шунмейкера Пенелопа поняла, что свекор уже выпил несколько бокалов спиртного, хотя до ужина оставалось ещё довольно много времени — Пенелопа полагала, что поваров вызвали в последний момент. Свекор вышел в соседнюю галерею в сопровождении группы мужчин в похожих темных костюмах со словно надутыми на животах жилетами.
Они отправились предаваться исключительно мужским удовольствиям, поняла Пенелопа: курить сигары и обсуждать развлечения, до которых не допускались дамы.
— А где же ваш очаровательный супруг?
Пенелопа высокомерно повернулась к значительно уступавшей ей в росте Агнес Джонс. Младшая миссис Шунмейкер и подумать не могла, что список гостей столь либерален.
— Приходится устраивать подобие битвы, чтобы он пришел, раз уж он теперь солдат, — бросила она и устремилась в комнату.