Блиц-концерт в Челси
Шрифт:
Трудно описать тот теплый прием, который оказали нам друзья! Никогда не забуду их доброту и огромную радость по поводу нашего чудесного спасения. У самих Фицджеральдов, как, впрочем, и у большинства жителей Челси, ночка выдалась тяжелая. Авиационные мины сбрасывали на набережную Темзы. Один снаряд пробил крышу больничного изолятора. Морис и капитан Таунсенд до утра работали вместе с командой спасателей, помогая разбирать завалы и доставать убитых. На данный момент удалось откопать тринадцать человек. Тела переносили в часовню. Среди погибших оказался и старейший пансионер Королевского госпиталя – Рэттрэй, которому исполнилось сто лет, – накануне его положили в изолятор из-за легкой простуды.
Я мечтала лишь об одном: погрузиться в горячую ванну
В баке оставался небольшой запас воды, как раз на одну ванну. Но, начав мыться, я поняла, что сделала только хуже: вода моментально окрасилась в темно-красный цвет, а я почувствовала себя еще более грязной. Перед уходом из больницы Пегги дала мне форменное платье медицинской сестры, в которое я и облачилась. Остатки черного вечернего платья были пропитаны кровью, как и мой жемчуг. Нитка порвалась, но бусины застряли в широком поясе. Теперь они были красного цвета, я отмыла их в ванне, но поняла, что никогда больше не смогу носить ожерелье.
Сюзанна заставила нас позавтракать. К моему удивлению, я сумела проглотить несколько кусков, но Ричард не мог есть. У него был странно отрешенный вид, и двигался он механически, словно робот или марионетка, которую дергают за ниточки. Я чувствовала себя так же – отделенной от тела, будто во сне. Когда мой рот шевелился, произнося слова, а губы растягивались в улыбке, казалось, эти движения никак не связаны со мной, а в ушах звучал голос, поясняющий происходящее: «Вот сейчас я улыбаюсь, а сейчас говорю, а теперь ем и пью». Я решила, что с Ричардом происходит нечто похожее. Но позже выяснилось, что он получил контузию и его отрешенность была гораздо глубже.
Муж оставил меня отдыхать, а сам вернулся на Чейн-Плейс – узнать, нет ли новостей об Энн, Кэтлин и Сесиле. Я попыталась уснуть, но это было невозможно – работы в поврежденной части здания продолжались. Лазарет сильно пострадал, раненых и убитых было много, хотя точное количество жертв пока никто не мог назвать.
Пришел Морис. Он подтвердил: церковь Всех Святых и дом Петита разрушены, команда пожарных наблюдателей преподобного Садлера погибла, за исключением одного человека. Немецкий самолет был сбит в районе Кенсингтон-Хай-стрит, летчик катапультировался, приземлился возле Петит-Плейс и был взят в плен Дэвидом Томасом. В казарму канадцев угодил фугас, огонь мигом охватил все здание. Грандиозное зарево, которое мы видели, когда выбрались из-под развалин, поднималось именно в той стороне. Мне вдруг стало не по себе – Ларри! – он как раз недавно переехал в казарму. Нехорошее предчувствие не давало покоя. Под утро к нам на пост поступили несколько канадских военных с сильными ожогами. Повсюду стояла странная тишина, словно сама земля содрогнулась от хаоса минувшей ночи и оцепенела.
Мне не терпелось поскорее вернуться вслед за Ричардом на Чейн-Плейс и перехватить миссис Фрит прежде, чем та успеет испугаться. К сожалению, я опоздала: из-за бомбежки моя экономка почти не спала, поэтому, поднявшись чуть свет, отправилась к нам и увидела вместо дома кучу развалин. Как и Элизабет, миссис Фрит сказали, что все жильцы погибли. Нужно было видеть лицо моей экономки, когда мы с Вики появились на улице. Сжимая под мышкой таксу, я пробиралась через груду битого стекла. Миссис Фрит обрадовалась, но пережитый шок оказался слишком велик: ее маленькое лицо с тонкими нежными чертами побелело как мел. Мне даже показалось – она вот-вот упадет в обморок. Я попыталась утешить бедную женщину, сказав, что, останься она ночевать
К нам подошел мистер Фереби. Спасатели уже разобрали вход в подвал – все, что осталось от здания и его бакалейной лавки, товары которой были разбросаны по всей улице. Вид у мистера Фереби был опечаленный. Он взял меня за руку, крепко сжал и сказал, что тело Ричарда только что отправили в морг. «Нет, нет, – воскликнула я, – Ричард жив. Мы расстались час назад». Но где он сейчас? Рылся в развалинах и попал под новый обвал? Пока я расспрашивала бакалейщика об остальных соседях, о его жене и дочери, Ричард шагал по Тайт-стрит: ему предстояло опознать в морге тело Сесила. Спасатели недавно вытащили его из-под завала. Кэтлин и Энн пока не нашли.
Я повела миссис Фрит обратно в Королевский госпиталь, чтобы напоить чаем и дать возможность немного прийти в себя – она по-прежнему была очень бледна и напугана. По дороге мы заглянули ко мне на работу – в пункт медицинской помощи. Раненые продолжали поступать, санитары доставляли на носилках тех, кого только сейчас удалось откопать. Прибывающие машины скорой забирали людей в больницы. Я уже собралась уходить, когда принесли одного знакомого канадского офицера. Он сказал, что у них в казарме много пострадавших, в том числе Ларри – его достали совсем недавно. «Парень не в очень хорошем состоянии, – сказал канадец. – Пролежал несколько часов под бетонной плитой». Оставив Вики и миссис Фрит в медпункте, я опрометью бросилась по Тайт-стрит. Ларри лежал на тротуаре, дожидаясь, когда за ним придут санитары. Он был в сознании и улыбнулся, когда я склонилась над ним, опустившись на колени. «Видать, придется вам поискать другого крестного для вашего малыша», – прошептал он. Затем из груди Ларри вырвался долгий протяжный вздох, словно он страшно устал после тяжелой ночи и наконец позволил себе уснуть.
Когда позже я вновь пришла на Чейн-Плейс, спасатели работали на том месте, где еще вчера стоял дом № 33. Двое из них были моими добрыми знакомыми. Завидев нас с Вики, мужчины побросали лопаты и кинулись навстречу. «А мы только что сказали одной леди, что вы погибли», – сжимая меня в своих пыльных объятиях, признались они. – Мисс Гитлер тоже жива! Как замечательно! А мы думали – вот-вот найдем ее под завалом!» Они по очереди тискали собаку, передавая ее друг другу. Я спросила, как выглядела приходившая леди, опасаясь, что это была Дженни. Она собиралась заглянуть на ланч, но, видимо, явилась чуть раньше. Я не ошиблась: по словам спасателей, женщина держала в руках коробку конфет и букет цветов. Леди едва не упала в обморок, когда увидела развалины вместо дома, и спросила, известно ли им что-нибудь о нас. «Я сказал, – добавил извиняющимся тоном спасатель, прижимая к своему заляпанному грязью комбинезону Мисс Гитлер, – что мы только что откопали вашу руку. После этого леди действительно упала в обморок. У нас было мало воды – вы же знаете, водопровод перебило, – но все же нашлось немного, чтобы побрызгать ей на лицо. А затем приходит миссис Фрит и говорит, что вы живы и находитесь в Королевском госпитале. Тогда леди идет звонить вам – вон в ту будку, – спасатель указал на телефонную будку, в которой прошлой ночью мы с Ричардом видели раненого дежурного. – А там повсюду кровь и ошметки плоти. И ей снова сделалось дурно».
Я спросила, зачем они продолжают раскопки.
– Ребенок, – сказал один из мужчин, показывая мне крошечный шерстяной носок и кусочек голубой плюшевой шкурки – все, что осталось от подарка Ларри. – Должно быть, вчера в доме находился ребенок.
– Нет, – возразила я, показывая пальцем себе на живот, – ребенок тут, он еще не родился.
– Там столько детских вещей, и все испорчены, – грустно вздохнул спасатель. – Заляпаны какой-то липкой черной жижей.
Я заметила между обломками кирпичей кусок белой ткани. Именно его я пыталась выдернуть из щели вчера вечером и теперь снова решила попытать счастья.