Блистательный Химьяр и плиссировка юбок
Шрифт:
В эпоху позднего Средневековья, когда для занятий фармацевтикой требовалось уже наличие диплома, многим евреям пришлось нелегко, ибо дипломов они зачастую иметь не могли. И совсем не от тупости (прослушать курс удавалось многим), а лишь потому, что во многих лучших университетах Европы следовало принимать для этого присягу по католическому ритуалу. Тут дело даже не в хитрой задумке антисемитов: кажется, о евреях-то думали совсем не в первую очередь. Это должно было отсеять протестантов. И все же прослушавший полный курс, но не получивший диплома, мог со своим заполненным матрикулом (по-нынешнему — зачеткой) работать помощником или учеником аптекаря, так и оставаясь «учеником»
Кто же мог знать, что сотни лет спустя и под совсем другим солнцем чин «аптекарского ученика» станет весьма и весьма среди евреев востребованным!
В Нидерландах, где поселилось множество изгнанных из свято-католической Испании евреев, доступ к получению диплома им перекрыт не был. И, естественно, во врачи и в скромные их помощники устремились евреи-аптекари. Там же учились и многие евреи из огромных (по еврейской географии) стран Пейл и Литэ, тогда уже, кстати, бывших одним государством.
Все это мы ведем к тому, что когда государство Российское, отхватив громадный кусок Польши и всю Литву, приобрело самую большую еврейскую общину в мире, оно получило вдобавок еще и такое количество аптекарей, что можно было бы обеспечить фармацевтическим обслуживанием чуть ли не всю империю. Но, как рекла матушка императрица Елизавета Петровна, от врагов Христовых мне интересов не надо. И все они остались в черте оседлости, где их и без того хватало. Столицы же и крупные города губернского и частично уездного значения обслуживали немцы.
Внуки немцев-аптекарей становились крупными (и даже великими) русскими учеными, чиновниками, а случалось, и дворянами, и немецкое, кроме фамилий, проскальзывало у них только в отчествах типа Карлович (а в третьем поколении были они уже сплошь Ивановичами…). Россия же превращалась в цивилизованное европейское государство, где рассчитана была густота аптек и т. д. Короче говоря, в списке профессий, дававших евреям право повсеместного проживания, на одном из первых мест числились аптекарский ученик и, конечно же, сам аптекарь.
К началу прошлого века понятия «аптекарь» и «еврей» частенько совпадали. При советской власти — и того более. И когда в стране бушевало «Дело врачей», ходили меж людей слухи: «Ой, что делается! Марья Васильевна таблетки купила, разломила, а там — рак! Она в органы сбегала. А вечером еврей-аптекарь повесился…»
«Фигаро таки тут!»
Если, конечно, называть так любого парикмахера. Ибо Фигаро из Севильи к нашей теме отношения иметь не может уже хотя бы потому, что евреи из этого прекрасного города и всей страны были изгнаны задолго до того, как родился он сам, создавший его писатель Бомарше и положивший всю эту историю на музыку композитор Верди.
Среди очень распространенных среди евреев профессий парикмахер занимает далеко не последнее место. Это у ашкеназим. А в некоторых этнических группах — так вообще занимает одно из главных, т. е. не все евреи — парикмахеры, но все парикмахеры — евреи. Ну или почти все… Впрочем, прошедшее время тут более уместно. Много ли осталось бухарских или горских евреев в местах их традиционного проживания? А на новых местах они не занимаются скорее всего традиционными занятиями.
Надо сказать, что в не очень давние времена в обязанности
Во-первых, любой обслуживающий персонал издавна считался чем-то второсортным по сравнению с теми, кого обслуживает. Во-вторых, человек, имеющий дело с остриженными чужими волосами (которые сразу же после удаления становятся чем-то грязным и неприятным), моющий чужую голову и т. д., как бы и сам кажется запачканным. Предрассудки, конечно, но предрассудки очень древние и въевшиеся в сознание намертво — независимо от того, понимаем мы это или нет.
А следовательно, занятие это изначально стало уделом неполноправных чужаков, которым иметь свою землю и связанное с ней всеобщее уважение не положено. У мусульман это прослеживается довольно отчетливо: всегда известно, кому какая профессия предписана. Скажем, банщиков-евреев не было у них никогда — законы зимми (о покровительствуемых) не позволяли евреям и христианам посещать одни бани с приверженцами Магомета. Но хотя профессия банщика и могла приносить неплохой и стабильный доход, слишком уважаемой не была — по причинам, схожим с приведенными выше. И выход был найден: банщики были мусульмане, но мусульмане… как бы это сказать, чтоб никого не обидеть… второго сорта. Например, в суннитских странах таковыми считались персы-шииты или азербайджанцы, а в Бухарском эмирате — иранцы, занимавшая социально низкое положение этническая группа, потомки захваченных шайтан знает когда в плен персов.
У европейцев (русских, в частности) такого явно пренебрежительного отношения к профессии парикмахера не было. У евреев, кстати, тоже. Но что поделаешь: как ни крути, а парикмахер — это вам не доктор и не купец любой гильдии.
Кстати, в обеих столицах империи евреев-парикмахеров не было: эта профессия права жительства не давала. А были парикмахеры-французы (или лица, за французов себя выдающие) для богатых и обычные русские мещане — для публики попроще. В черте оседлости за французов канали евреи — хорошие мастера. Впрочем, так ли уж канали!.. Если по-русски было написано на вывеске «Куафёр Жан Кобе из Парыжа», то на идише — куда проще: «Янкель Кобылякер, парукмахер».
Во время эвакуации из разных бывших польских, а также независимых литовских и латвийских городов и городишек великое множество парикмахеров-евреев было разбросано по разным местам Советского Союза. Со своим почти европейским умением они быстро завоевали себе популярность и у городских элит, и у трудового населения.
В столицах же они появились после революции. И кое-кто сделал себе имя — к этим загодя записывались писатели, народные артисты и генеральские жены. Но дети таких мастеров никогда не становились парикмахерами, а выходили в инженеры, кандидаты наук и писатели-юмористы.
Так что в России порода евреев-парикмахеров как распространенная профессия вымерла или, если хотите, развилась и переродилась. А вот в Дербенте, Баку, Ташкенте, Ходженте и прочих солнечных центрах все уважающие себя мужчины по несколько часов в день проводили в парикмахерской у мастера Мордохаева или Ханукоева. Это был, так сказать, клуб, и там можно было узнать все городские новости и сплетни. Потому и ценили мастера не только за мастерство (это само собой!), но и за умение собирать информацию и делиться ею.