Ближайший родственник
Шрифт:
– Опишите его метод.
– Для начала он даст вам почувствовать, что вы обречены. А потом и пальцем не пошевельнет до тех пор, пока вы полностью не поверите, что все это только иллюзия, что вам ничего не грозит. Тут он напомнит о себе легким ударом. Когда возникшие страхи и опасения улягутся, он снова ударит, уже посильнее. И так далее, и так далее, по нарастающей – причем столько раз, сколько нужно.
– Нужно для чего?
– Для того чтобы вам стала ясна ваша участь, а муки ее ожидания оказались невыносимыми. – На мгновение задумавшись, он добавил: – Ни один Юстас еще никого не убил. Они используют свою оригинальную
– Доводят жертву до самоубийства?
– Именно это я имел в виду.
– И нет никакой возможности избежать подобной участи?
– Почему же, есть, – возразил Лиминг. – Жертва может в любую минуту обезопасить себя и освободиться от всех страхов, если искупит зло, нанесенное партнеру Юстаса.
– И такое искупление немедленно прекратит вендетту?
– Совершенно верно.
– А вы лично это одобряете?
– Да. Если моя обида перестает быть реальной и превращается в воображаемую, Юстас ее больше не замечает и никак на нее не реагирует.
– Значит, вот к чему все сводится, – многозначительно произнес Паллам. – Его метод дает мотив и возможность для раскаяния, а ваш – нет?
– Пожалуй, так.
– И это означает, что у него чувство справедливости развито более гармонично?
– Но он бывает и совершенно безжалостен, – возразил Лиминг, не в силах придумать ничего более удачного.
– Это к делу не относится, – отрезал Паллам.
Он задумчиво помолчал, потом заметил коменданту:
– Похоже, что в данном союзе партнеры не равны. Невидимый компонент к тому же еще и высший. В сущности он – господин материального раба, но проявляет свое господство так тонко, что раб первый же начнет отрицать свою участь.
Он испытующе взглянул на Лиминга, но тот сжал губы и ничего не сказал «Ах ты, хитрый боров, – подумал Лиминг, – если ты пытаешься спровоцировать пленного на бурный спор, то ничего у тебя не выйдет. Оставайся в заблуждении, что ты взвесил меня на весах и обнаружил недовес: нет ничего зазорного в том, что меня считают менее развитым, чем плод моего же собственного воображения».
Теперь уже явно лукавя, Паллам кинул пробный шар:
– Когда ваш Юстас берет отмщение в свои руки, он поступает так потому, что обстоятельства не позволяют ни вам, ни сообществу землян свершить надлежащую кару?
– Приблизительно, – осторожно подтвердил Лиминг.
– Иными словами, он действует только в том случае, когда вы или закон бессильны?
– Он берется за дело, когда возникает необходимость.
– Вы что-то скрываете. Необходимо выяснить вопрос до конца. Если вы сами или ваши товарищи могут кого-то наказать и приводят приговор в исполнение – станет ли кто-то из Юстасов его наказывать тоже?
– Нет, – ответил Лиминг, беспокойно ерзая.
– Если вы сами или ваши товарищи не могут кого-то наказать или не наказывают, вмешивается ли тогда Юстас, чтобы привести приговор в исполнение?
– Только в том случае, если оставшийся в живых землянин пострадал безвинно.
– Тогда Юстас пострадавшего действует от лица своего партнера?
– Да.
– Прекрасно! – заявил Паллам. – Он подался вперед и, пристально уставившись на собеседника, зловеще произнес: – А теперь давайте предположим, что ваш Юстас найдет вескую причину, чтобы наказать другого землянина. Как
ГЛАВА 10
Западня была расставлена ловко и основана на знании того факта, что ответы на вопросы, касающиеся реальных, знакомых, повседневных вещей, должны следовать автоматически, почти без раздумий. Обманщику же для поиска спасительной лжи всегда нужно какое-то время, чтобы придать ответу правдоподобие. По всему, Лиминг должен был бы попасться. И если этого не случилось, то вовсе не из-за его особой сообразительности.
Мысли его все еще беспорядочно кружились, а рот уже открылся и из него сами собой вылетели слова:
– Да ничего особенного.
На какой-то безумный миг он даже подивился – уж не сам ли Юстас пожаловал сюда, чтобы разделить их компанию?
– Почему же?
Воодушевленный тем, как ловко его язык овладел ситуацией, Лиминг предоставил ему полную свободу.
– Я уже говорил вам и повторяю еще раз, никого из Юстасов ни на секунду не озаботит обида, которая является целиком воображаемой. У землянина, виновного в преступлении, нет никакого повода для жалоб. Он сам навлек на себя месть и только сам может себя спасти. Если он не любитель неприятностей, тогда ему нужно понять это и исправить то зло, которое он кому-то причинил.
– А его Юстас станет принуждать или подталкивать своего партнера к совершению поступка, необходимого для того, чтобы отвести наказание?
– Поскольку сам я никогда не бывал в роли преступника, – с глубочайшим достоинством ответствовал Лиминг, – то не могу сообщить на этот счет ничего определенного. Полагаю, что не особо погрешу против истины, если скажу, что земляне потому ведут себя в рамках правил, что их вынуждает к этому связь с Юстасами. У них просто нет особого выбора.
– А если подойти с другой стороны – есть ли у землян какой-то способ принудить Юстасов вести себя в рамках правил?
– Тут не нужно никакого принуждения. Юстас всегда прислушивается к доводам партнера и действует в рамках общепринятых понятий о справедливости.
– Я ведь уже говорил вам, – сказал Паллам в сторону, обращаясь к коменданту, – что этот землянин – низшая форма данной парочки. Он снова обратился ж пленнику: – Все то, что вы нам рассказали, вполне приемлемо, поскольку соответствует действительности – до известной степени.
– Что значит «до известной степени»?
– Дайте мне закончить, – попросил Паллам. – Я не вижу никакой разумной причины, исходя из которой Юстас любого преступника позволит, чтобы его партнера довели до самоубийства. Поскольку они – существа, независимые от окружающих и, наоборот, взаимозависимые друг от друга, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.
– Никто не кончает жизнь самоубийством, пока не получит сдвига по фазе.
– Пока что?
– Не сойдет с ума, – пояснил Лиминг. – Ведь сумасшедший как интеллектуальный партнер никуда не годен. Для Юстаса он все равно что умер. Нет никакого смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы водятся только с нормальными.
Паллам уцепился за это и взволнованно спросил:
– Так, значит, та польза, которую они извлекают из партнерства, коренится где-то в умах землян? Может быть, они извлекают из вас необходимую для себя умственную пищу?