Ближе к истине
Шрифт:
Потом он встретил меня в сквере возле общежития и извинился: «Не обижайся. У нас сложилась своя братия, поэтому я…» И так далее.
У него была манера идти без очереди на экзамен. Это не нравилось ребятам, но почему-то никто не протестовал, когда он, минуя очередь, как бы не замечая никого, проходил в дверь. А бывало, что Валерий Павлович Друзин сам приглашал его в аудиторию: «Коля, заходи!». Мы уважительно расступались. Мы часами томились под две
рью с напряженными, как струна нервами, ревниво следя за очередностью, но когда проходил Коля, мы молчали.
Поистине волшебный дар природы!..
После тарелки наваристого борще Женя вздохнул в избытке чувств.
— Хорошо!..
— Да — а-а! — согласился с ним дедуля и отложил ложку. Молодой хозяин покивал согласно головой. Он слушал, помалкивал и кивал согласно головой.
— «Волки — санитары природы, а Кепочка…» — вспомнил почему-то Женя Сенин афоризм и хитро посмотрел на меня. — «Дерево — друг человека, а лес — это кислород. Так сказал Витя». — Женя уже ерничал. Но хозяин подхватил тему: «Да — а-а!»
Молодой хозяин согласно покивал головой. И вдруг разразился целым рассказом. Да каким!
— … Или вот скажем — дерево. Оно, как и человек, слышит и чувствует. — Дедуля с интересом и неким удивлением повернулся к сыну. А ну-ка давай, сынку, скажи… — Читал я, что зарубежные ученые устроили эксперимент: под деревом понарошке разыграли убийство. А потом установили такую сверхчувствительную аппарату ру с датчиками и стали приводить под дерево разных людей, мол, как будет реагировать дерево. И когда привели «убийцу», датчики показали, что дерево заволновалось. Опознало, значица…
— А што, — расправил и прихладил воображаемые усы дедуля. — Дерево — это живой организм. Я вот когда в лесу один, я с деревьями разговариваю, Они молчат, конечно, но мне кажется, они все понимают. Понимают, с чем ты пришел — со злом или добром. Если видят, что ты пришел со злом, притихнут мрачно. С добром — лопочут листочками. И вроде ветра нет, а лопочут листочками…
Женя слушал внимательно.
— Здешние леса — особые леса, — поощряя деда, сказал он. — Реликтовые! Им сто тридцать миллионов лет!..
— Не знаю, сколько им миллионов лет, — подумав, сказал дедуля, — но то, что здешние леса особенные — это да. Вот дуб. Это чудо — дерево! Кстати, я малым еще был, так от стариков слышал, что раньше на старославянском языке слово «дуб» означало «дерево». Вот и получается, что дуб — прародитель леса. А полезный!..
— Да, — подхватил радостно Женя, — Витя вот говорит, что дуб — самое полезное дерево.
— Он что, лесник? — обратился ко мне дедуля почему-то в третьем лице.
— В некотором
— Тогда вы должны знать, что воздух под дубом особой чистоты. Что кора дуба — целебна, а древесина лучшего качества. Это самое крепкое и самое высокое дерево. Бывают до 45 метров экземпляры. Дерево первой величины — так говорят лесники. О дубе можно говорить без конца. Я одно время работал в лесном хозяйстве. Обходчиком. Был когда-то на курсах в Краснодаре Нам лекции читали. К примеру: почему иной раз идешь по лесу и трудно дышать. Сердце колотится? А потому что в лесу, под низким пологом, много углекислого газа. До 0,1 процента. А норма 0,03. Чувствуете? Иной раз даже вроде бы как дурно становится…
Мы тогда не придали значения этим словам. Я, помнится, даже усмехнулся про себя: ударился полуграмотный дед в науку. Между тем..
Но об этом ниже.
Мы долго сумерничали в тот вечер. Много говорили о лесе. Сначала при лампочке — переноске, а потом при свете звезд и луны, окруженные горами и лесом. И о чем только не говорили. А под конец Женя задал свой коронный вопрос:
— Ну все-таки, как мы будем возобновлять лес — естественным способом или искусственным?
— Естественным — всегда лучше, — философически заметил дедуля.
— А вот Витя считает… — ехидничал Женя.
— Да, я считаю, что естественное возобновление будет сочетаться с разумным вмешательством человека.
На том и согласились: лес будет восстанавливаться естественным путем при разумной помощи человека.
Ночью я просыпался и сладко засыпал под шум речки.
Утром бабуля угостила нас парным молоком, мы попили с хлебом и отправились в путь. На крыльцо магазина вышла проводить нас продавщица. За околицей станицы мы увидели тот дом с безразмерным приусадебным участком и хозяина возле улей, который и направил нас не по той дороге.
Я чувствовал, что он направил нас не туда и сказал об этом Жене. Он ответил:
— Мужик дерьмовый, конечно. Но неужели еще и гад? Нет, Витя, людям надо верить.
И мы поверили.
Мы поднялись на перевал. Солнце взошло. Небо чистое, воздух пряный, по — утреннему свежий, насыщенный солнцем и встающим зноем.
Далеко внизу, меж гор, слева от нас приютилось какое-то селение. Домики, крытые красной черепицей, ограды, копешки сена.
Дорога повела вправо, вниз. Ее недавно ровняли бульдозером, потому, что свежевывернутые камни, следы протащенного «ножа».
Впереди, по ходу, смыкались, перегораживая ущелье, горы, плотно укутанные в густой, зеленый, с множеством оттенков, лес в легкой солнечной позолоте. Оттенки цветов, солнце, тени, переходы гор в отроги, тесные долины с серебристыми «слитками» на дне и сказочная тишина делали картину почти неживой и, в то же время, столько было живой неодолимой силы вокруг. Красота очаровывающая, завораживающая возбуждала и подавляла. Как далеко и как тщательно прячет природа от человека свои прелести! Вернее, как долго и как упорно мы загоняем красоту природы в медвежьи углы! С каждым днем становится все труднее до нее дотянут >:я взглядом