Ближний бой. ЦРУ против СССР

Киркпатрик Лаймен

Если и существовал вопрос о взаимоотношениях между ЦРУ и конгрессом, то он формулировался следующим образом: должна ли сенатская комиссия по иностранным делам контролировать работу ЦРУ? Сенатор Мэнсфилд и сенатор от штата Миннесота Юджин Маккарти настаивают на таком контроле. Первоначальное предложение Мэнсфилда о создании объединенной комиссии конгресса не нашло поддержки в палате представителей, члены которой считают, что в любой объединенной комиссии они находятся в меньшинстве. Объединенные комиссии не пользуются популярностью и у постоянных комиссий. Создание объединенной комиссии по разведке или по ЦРУ не приводило к тому, что комиссии по делам вооруженных сил и ассигнованиям отказались бы от своих прав. Это означало бы, что ЦРУ попадало под контроль трех различных комиссий.

На первой сессии конгресса 90-го созыва в январе 1967 года три члена сенатской комиссии по иностранным делам были дополнительно

введены в состав Объединенной подкомиссии по делам вооруженных сил и ассигнованиям, которая занимается контролем над деятельностью ЦРУ. Аналогичное предложение во время работы конгресса предыдущего созыва встретило открыто враждебное отношение со стороны председателя Комиссии сената по делам вооруженных сил, сенатора Ричарда Рассела. Это предложение было похоронено, когда сенат 67 голосами против 28 принял решение передать его на рассмотрение Комиссии сената по делам вооруженных сил, где его положили под сукно. В 1966 году сенатор Рассел изменил свое мнение, и расширившийся состав подкомиссии сената, занимающейся деятельностью ЦРУ, стал важным органом контроля конгресса над его деятельностью.

Крайне неблагоприятным, по моему мнению, обстоятельством является то, что некоторые сенаторы и члены палаты представителей валят вину на ЦРУ, когда в действительности они сами виноваты в том, что не смогли договориться между собой относительно организации контроля над деятельностью разведывательной организации. Их высказывания против ЦРУ, выражаемые, правда, чаще всего в умеренных тонах, обычно с лихвой возмещались отношением к Управлению враждебно настроенных к ЦРУ газет и журналов, создававших впечатление, будто в ЦРУ происходит что-то неладное и будто контроль конгресса за его деятельностью недостаточен. Эти неоправданные действия прессы наносили большой вред авторитету ЦРУ в глазах общественности.

Я в меньшей степени, чем кто-либо другой, склонен утверждать, что конгресс, соблюдая правила безопасности, не может осуществлять более действенного контроля за деятельностью ЦРУ. Для налаживания такого контроля ряд конгрессменов должен уделить два-три дня в месяц ознакомлению с делами ЦРУ, главным образом ознакомлению с основами широкой и сложной работы, проводимой не только ЦРУ, но и всей разведывательной системой. Существующие ныне комиссии конгресса вполне могут справиться с этой задачей, а некоторые их члены уже сейчас добросовестно трудятся над ее решением.

Но если говорить правду, то, на мой взгляд, трудности, встающие перед конгрессом в связи с осуществлением контроля над деятельностью ЦРУ, заключаются не столько в осуществлении контроля за сбором разведывательной информации, сколько контроля над другими действиями, которые ЦРУ совершает по указанию деятелей, разрабатывающих политику. Я не намерен обсуждать здесь эти действия. Скажу лишь, что, по моему убеждению, в некоторых случаях политические деятели используют аппарат ЦРУ, предназначенный для тайной деятельности, для решения некоторых своих проблем, с которыми они не могут справиться дипломатическим путем или с помощью прямых военных действий. К сожалению, ЦРУ с присущим ему юношеским задором всегда изъявляло величайшую готовность выполнить то, что хотели политические деятели. Хотя на этом поприще оно добивалось немалых успехов, всем известно и о его провалах. Именно в связи с этими провалами ЦРУ становилось мишенью для нападок и для обсуждения его деятельности в Комиссии по иностранным делам. Тайная деятельность — чувствительнейшее место ЦРУ, и к ее обсуждению следует прибегать с величайшей осторожностью и только в случае крайней необходимости. Если следовать этим правилам, репутация ЦРУ будет восстановлена.

Как бы то ни было, но в деле обеспечения правильного руководства работой ЦРУ конгресс в основном полагается на директора центральной разведки. К счастью, до сих пор все директора центральной разведки пользовались доверием конгресса, и это хорошо отражалось на деятельности всей разведывательной организации.

Одна из неизбежных трудностей, с которыми сталкивается директор центральной разведки, заключается в том, что он, поддерживая контакт с конгрессом по многим деликатным и важным вопросам, в то же время непосредственно подчинен президенту. Такое положение чревато возникновением затруднительных ситуаций, когда ЦРУ поставляет правильную разведывательную информацию, а политика проводится ошибочная. Например, во время суэцкого кризиса 1956 года американская разведка давала превосходную информацию. Она тщательно следила за обострением обстановки в Объединенной Арабской Республике и точно предсказывала бурную реакцию Насера на отказ Соединенных Штатов от оказания содействия в строительстве Асуанской плотины.

Отлично понимая критический характер ситуации, все разведывательные службы США внимательно наблюдали за военными

приготовлениями Израиля, Англии и Франции на Ближнем Востоке. Военный атташе в Тель-Авиве передал срочное предупреждение о том, что Израиль отмобилизовал свои войска, на этот раз определенно намереваясь нанести удар по Египту в районе Синайского полуострова, и что нападение должно произойти в скором времени. В результате Разведывательный наблюдательный комитет в Вашингтоне — второй по важности орган разведывательной системы, состоящий из заместителей начальников всех разведывательных служб, — имел время изучить обстановку и предупредить политических деятелей, что подобная ситуация приведет к войне против Египта. Президент Эйзенхауэр настоятельно рекомендовал трем державам прекратить их действия, однако нападение произошло.

После нападения на ОАР Джон Фостер Даллес заявил о том, что «мы не были информированы». Это заявление, означающее, что в разведывательной деятельности имел место серьезный провал, было тут же подхвачено конгрессом и прессой. Государственный секретарь скорее всего хотел сказать, что правительство Соединенных Штатов Америки не было информировано Англией, Францией и Израилем относительно их планов. Его брат Аллен, очевидно, не мог в то время исправить ложное истолкование этого заявления.

В силу указанных обстоятельств между директором центральной разведки и президентом должны существовать самые тесные взаимоотношения, более тесные, чем между президентом и другими высокопоставленными деятелями Вашингтона, правда не нарушающие тесного контакта президента с государственным секретарем и министром обороны. Поэтому опасной является практика, когда только директор центральной разведки консультируется с президентом по важным вопросам или по вопросам оперативного характера. Не существует таких секретов, которые не должны знать государственный секретарь и министр обороны, хотя в некоторых случаях осведомленность в вопросах оперативного характера должна быть достоянием самого узкого круга лиц в Вашингтоне. Тем не менее, если пойти еще дальше и считать, что в основные оперативные вопросы должны быть посвящены только президент, государственный секретарь и министр обороны, то тем самым мы лишаем их квалифицированных советов помощников, советов, которые они должны иметь право запрашивать, поскольку предполагается, что все они не являются специалистами в области разведки.

Система взаимоотношений директора центральной разведки с президентом организована наиболее целесообразно только в том случае, если предусматриваются регулярные доклады директора ЦРУ на заседаниях Совета национальной безопасности или даже для еще более узкой группы государственных деятелей. При такой системе президент, государственный секретарь и министр обороны одновременно будут выслушивать мнение главного руководителя разведки Соединенных Штатов. В процессе обсуждения его точки зрения они могут принять ее или отвергнуть, но, во всяком случае, придут к согласованному решению по вопросам, затрагивающим безопасность Америки. Это особенно важно сейчас и в обозримом будущем, то есть до тех пор, пока имеются и еще будут иметься пробелы в нашем знании отдельных вопросов, по которым отсутствует разведывательная информация, основанная на точных фактах. Лучшая иллюстрация такого положения — отсутствие точной информации относительно реакции Ханоя на бомбардировки Соединенными Штатами Северного Вьетнама.

Хотя директор центральной разведки обладает значительным влиянием, не следует думать, что он всемогущ. Для пользы дела ему часто приходится, даже будучи в меньшинстве, высказывать свое несогласие с президентом США. Он вынужден поступать таким образом, а если учесть, что все члены СНБ — такие же государственные деятели, то понятно, что страна лишь выигрывает от этого.

Другая незавидная задача директора центральной разведки заключается в том, что он должен координировать всю разведывательную деятельность Соединенных Штатов. Для этого требуется связать воедино работу трех самых важных министерств — государственного департамента, министерства обороны и министерства юстиции — и иметь дело на различных уровнях в правительстве с организациями как ведомственного подчинения, так и общегосударственного масштаба. Закон, на основании которого было создано ЦРУ, разумно предусмотрел для него право получения доступа ко всей информации во всех других органах. Директор ЦРУ, если он этого пожелает, имеет право знакомиться с досье других организаций. Однако, несмотря на широкие полномочия директора центральной разведки, он почти неизбежно сталкивается с бюрократическим противодействием контролю и координации. Хотя Джон Маккоун успешно использовал Разведывательный совет США для координации всей разведывательной деятельности, не следует думать, что дело это не представляло большого труда и что эту задачу ему удалось решить без сопротивления бюрократического аппарата.