Близкие люди
Шрифт:
Степан поднялся с кресла, дошел до Ингеборги, поцеловал ее в губы, вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь.
Ингеборга только растерянно моргала.
Итак, все вернулось к тому, с чего начиналось.
В истории мог быть замешан кто угодно: Саша, рассказавшая или только половину правды, или вообще не правду, Чернов, который готов за нее в огонь и в воду, карьерист Белов со своими космическими амбициями, активист Гаврилин, которого труднее всех приспособить к этой истории, собственная Степанова машина,
Сюда же следует приложить зеленую «пятерку», чуть не угробившую Белова до смерти, лекарство, которое никак не мог найти Петрович, его звонок Степану, покойного Сашиного мужа… и что еще? Или кого?
Было еще только около десяти утра, а голова болела так, как будто накануне он запивал водкой портвейн. Или как там у классика? Водку портвейном?
В больницу к Белову его с утра не пустили, велели дожидаться прихода врача. Врача Степан дожидаться не стал, решил, что заедет попозже, и на всех парах помчался в офис.
Там еще никого не было, кроме бледненькой и хорошенькой Саши, которая в своем кабинете разбирала бумаги. Она подняла на Степана прекрасные виноватые глаза, которые он видеть не мог, но ничего не сказала, от чего Степан немедленно почувствовал себя свиньей.
Господи, неужели и она тоже заставляет его прыгать в кольцо?!
Работа у него не пошла. С чего он взял, что вообще этим утром сможет работать?! Некоторое время он делал над собой усилия, заставляя себя вчитываться в необходимые и срочные бумаги, а потом решил, что лучше он просто подумает.
Просто посидит и подумает.
Заглянула Саша, увидела, что он сидит один, закинув за голову руки, а на столе перед ним лежит снятая с телефона трубка, осторожно прикрыла за собой дверь и через пять минут проворно внесла поднос с кофе.
Как раньше.
Степан сказал спасибо и проводил ее глазами.
Может или не может оказаться убийцей женщина, которая так уютно и привычно приносит огненный кофе в знакомом кофейнике и гору аппетитных золотистых маленьких пирожков и даже салфетки, уголком торчащие из толстого стакана?..
Он ведь уже поверил, что она ни при чем. Нет, он совершенно точно знал, что она ни при чем, а потом Ингеборга принесла из ремонта этот чертов автоответчик, который только все запутал!
А лучший друг? Он тоже может оказаться убийцей? Ведь про него Степан тоже совершенно точно знал, что он ни при чем, пока не услышал в телефоне голос Петровича.
Петровича, которого уже несколько дней нет на свете!..
От всей этой чертовщины, а также от продолжающихся майских морозов и вчерашнего никому не нужного поцелуя с Ингеборгой голова у Степана не просто болела, а как будто разваливалась на куски.
Кто был в котловане вместе с Сашей Волошиной в ту ночь, когда убили Муркина? И был ли кто-нибудь?
«Муркин с ней тоже общие дела имел…»
За толстой ореховой дверью кабинета послышались громкие голоса, приблизились, зазвучали под самой дверью, а потом она распахнулась, и в кабинет влетел Чернов, очень сердитый и очень похожий на агента Малдера из сериала «Секретные материалы».
— …сто раз предупреждал, что я разговаривать не буду! Если вам так хочется, можете разговаривать с ней сами, а я не буду, вам ясно?!
Он швырнул в сторону своего стола объемистый фирменный рюкзак и, дернув дверь, прикрыл ее перед самым носом секретарши.
— Идиотка проклятая, — пробормотал он, трясясь от негодования, — сто раз сказал, с женой разговаривать не буду. Нет, все равно она лезет: «Может быть, соединить, Вадим Алексеевич?» — проблеял он дурацким голосом, думая, что представляет секретаршу. — Сама бы и говорила, если ей невтерпеж соединяться!..
— Ты чего, всерьез разводиться надумал, Черный? — спросил Степан с веселым интересом. — После стольких-то лет?
Чернов посмотрел на него, ничего не сказал, налил себе кофе в Степанову кружку и жадно выпил.
— Сашка здесь, что ли? Я смотрю, ты кофеек попиваешь!
— Здесь. Я вчера из ремонта автоответчик получил, — начал Степан без предисловий, — его Иван несколько дней назад об пол грохнул.
— Ну?
— Ну а там сообщение от Петровича. Хочешь послушать? Я кассету с собой принес.
Чернов замер, так и не дожевав кусок пирога, который только что засунул в рот.
— Дал бы проглотить сначала, — пробормотал он невнятно, — какое такое сообщение?
— Такое. Будешь слушать?
Чернов кивнул, и они вдвоем прослушали сообщение, которое Степан за ночь выучил наизусть, как хороший студент шпаргалку.
— Ну и что? — спросил Чернов, когда сообщение кончилось. — Ну и о чем тут речь? О том, что он тоже был в курсе Сашкиных дел?
— Прости, Черный, — сказал Степан не слишком искренне, — я не подумал, что ты все это воспримешь как личное оскорбление.
— Да ни при чем здесь оскорбление! — возразил Чернов с досадой. — Я не понимаю, ты что, думаешь, что Сашка могла… пришить этого ублюдочного шантажиста? Ты же вроде ей поверил, когда она рассказала, что в ту ночь в котловане делала?
— Поверил, — согласился Степан, — только теперь не понимаю, что я должен делать. Вправду, что ли, в милицию звонить?
— Кстати, — спохватился Чернов, — Белов звонил пять минут назад. Я от злости на эту дуру в приемной все позабыл. Его отпускают домой. Говорят, что лежать никакого смысла нет.