Близкие люди
Шрифт:
— Прямо сейчас отпускают? — переспросил Степан изумленно.
— Да уж, наверное, отпустили. Слушай, Степ, надо водителя отправить его встретить. Как он из Склифа до дому доедет с сотрясением мозга?
Степан внимательно посмотрел на своего зама, проявляющего такую активность.
От Белова теперь не было никакого толку. Белов был в больнице, беспомощный и требующий заботы. Чернов был на работе, готовый активно эту заботу проявлять.
Конкуренция между замами была всем в офисе хорошо
— Как же его отпускают? — спросил Степан скорее у себя, чем у Чернова. — А менты? Они за ним присмотреть не желают? А что, если он выйдет на крылечко этого самого Склифа и ему на голову кирпич упадет? Зеленую машину так никто и не нашел!..
Чернов посмотрел на Степана и неохотно пожал плечами.
— Что? — переспросил Степан раздраженно. — Тебя этот вопрос совсем не волнует? Кто-то ведь сбил его среди бела дня на людной улице! А теперь все делают вид, что он просто шел, поскользнулся, упал, очнулся — гипс!..
Чернов кинул в рот сигарету, прикурил и затянулся, сквозь тонкий сухой дым рассматривая брошенный на полу рюкзак.
— Паш, — начал он, и Степан понял, что ничего хорошего не последует. Черный называл Степана Пашей только в редких и, как правило, неприятных случаях, — ты об Эдюне особенно не убивайся. То есть, конечно, убиваться ты по нему вполне можешь, но особенно не старайся. У него даже кости не сломаны. Три синяка и сотрясение мозга, которое то ли есть, то ли нет, так до конца и непонятно, потому как снаружи не видно.
— Ну и что?
— А ничего. Нет менее надежного способа убийства, чем ДТП. Это я тебе точно говорю как лицо, которое много лет только и делало, что воевало. Машиной можно сильно ударить, травмировать, напугать. Но нет никаких гарантий, что с первого попадания клиент откинет копыта. Вероятность почти ноль. Если, конечно, жертва не в параличе, а машина — не бульдозер…
— Ну и что? — повторил Степан, злясь с каждой секундой все сильнее. — Что ты хочешь сказать, Черный? Что Эдик сам на себя машину наслал? Для отвода глаз?
— Ничего я не хочу сказать. Все, что хотел, я уже сказал. А ты можешь возле него хоть круглосуточное дежурство организовать, если тебе так спокойнее!
В этом и было все дело. Степан понятия не имел о том, как ему будет спокойнее. Он вообще не знал, как разобраться в этой чертовщине, и чем дальше, тем глубже он увязал.
— А этот хрен Гаврилин при чем? Ты слышал, что говорил Петрович? Ну, вроде он думал, что Гаврилин с другой стороны, а он оказался как раз с этой… А, Черный? Если ты такой великий аналитик, скажи, при чем здесь Гаврилин?
— Откуда я знаю!..
— И я не знаю, а нам хорошо бы это выяснить. И что это за общие дела, которые были с Сашкой «тоже»!
— Если ты хочешь под Сашку копать, я тебе
Степан выдрался из кресла, пнул его к стене — оно ударилось с мягким кожаным звуком, — в один шаг вплотную приблизился к Чернову, сгреб его за воротник свитера и потащил вверх.
— Ты полегче, полегче, Паша, — пробормотал Чернов у самого его лица, но Степан плохо себя контролировал.
— А если все это — она? — просипел Степан. — Ну, все, от начала до конца, она одна, а? Что ты тогда будешь делать, твою мать?! Увезешь ее на Сахалин и спрячешь в уссурийской тайге? На всю оставшуюся жизнь?! Ромео гребаный, твою мать!..
— Это не она, Паша, — сказал Чернов твердо и осторожно отцепил Степанову лапу от своего свитера, — я точно знаю, что это не она. Я… После того, как она все рассказала, я расслабился что-то, но я докажу кому угодно, что это не она. Я займусь этим, Паша. Сегодня же.
— Тогда кто же? — спросил Степан мрачно и сел на стол рядом с Черновым, вытащил у него из пачки сигарету. Он уже забыл, что несколько секунд назад отчаянно хотел его убить. — Белов? Или ты? Или я?
Чернов сбоку взглянул на него и сухо усмехнулся.
— Ну ты просто лейтенант Коломбо, Паша. На этом месте я должен был оскорбиться и закричать, что это кто угодно, только не я?
— Пошел к черту, — сказал Степан вяло. Он и в самом деле ожидал чего-то подобного, но ему стыдно было в этом признаться даже перед самим собой.
Зазвонил телефон, и, сидя плечом к плечу на столе, они оба вздрогнули, как парочка мелких хулиганов, застигнутая врасплох внезапным приходом с работы родителей.
«Я стал бояться телефона, — неожиданно подумал Степан, — так же, как и мой сын, я теперь боюсь телефона…»
— Да! — отрывисто сказал Чернов, нажав кнопку громкой связи.
— Вадим Алексеевич, это из милиции звонят. Просят Павла Андреевича…
Степан со всем проворством, на которое он только был способен, обежал стул и сорвал трубку:
— Слушаю. Степанов Павел Андреевич.
— Здравствуйте, Павел Андреевич, драгоценный наш, — сказала трубка задушевно, — Никоненко Игорь Владимирович, ваш старый знакомый, вас приветствует! Или как там говорили в «Семнадцати мгновениях…»? «Здесь Штирлиц»?
Павел Андреевич, несколько отвыкший от манеры капитана Никоненко вести беседу, в первую секунду даже растерялся.
— А-а… что-то случилось в Сафоново, Игорь Владимирович?
— В Сафоново, дорогой мой Павел Андреевич, ничего такого, о чем бы вы не знали, случиться не может. Все дела только вокруг вас и крутятся. Без вас скучно и ничего не происходит.