Близнец для президента. Роман с музыкой

Тальвердиева Рита

Но в этот бесконечный кошмарный вечер мысли о штиле оставались мечтами.

На плацу яростно маршировали вопросы: кто? как?! почему?! за что?!!

Они воспаляли ненависть, строевым шагом вытаптывали ростки озарений. Но лишь захлебывались в штыковой атаке против наряженных муляжей: за что? почему?!. как?!! кто-о?!!

Солома, тряпицы, обрывки поролона, осколки пуговиц – вот и весь урожай из выпотрошенных соломенных чучел. Не густо. Практически ноль. Коварный враг так и остался бы незрим и неведом, если б не наваждение в облике обезумевшей карлицы…

Глава VIII

Колея

Спустя 10 дней после событий, апрель 2008 г.

Вздох сожаления и долгий-долгий выдох: вот и вся жизнь неудачника.

Угрожающе-яростный рык – жизнь, приговоренного судьбой.

– И вся альтернатива, – вздохнула Маруся. И тут же одернула себя. – Нехватало еще перейти в разряд неудачников.

Но из загона озверевших – уже распахнулась в мир неведомый крошечная форточка. Ее открыла Вера. А уж она, Маруся, не оплошает: форточка – ее конек, – не удержалась она от усмешки.

За последние 10 дней Маруся вспомнила вкус слез, напрочь забытый после раннего детства, и впервые познала градус раскаяния. Ее глаза уже не вспыхивали красными угольками,

а светились желанием помочь (к чему солнцу паяльная лампа?). Ей стало легче. Но и переползать в колею рыдающих неудачников ей не пристало. Императивом стучался третий путь. Иной . А что для нее может быть иным? В прекрасную царевну обернулась жаба лишь в глупой детской сказке. Нет, прочь нелепые мечты, прочь, прочь…

Две колеи, лишь две…

Мария спрыгнула с кресла, приставленного к окну, чтобы легче было сторожить возвращение Веры, и стала мерить гостиную быстрыми шажочками. Подаренная Верочкой надежда (а человечность-то – не пустой звук!) затрепетала вдруг нежными крылышками: а вдруг? а вдруг, а? А галдевшие в возбуждении мысли даже пытались узреть очертания далекой и недоступной красавицы Мечты.

– Нет, так не бывает, – рубанула Мария воздух и нечаянно задела этажерку.

На пол шмякнулись два глянцевых журнала. Машинально подняв их, чтобы поставить на место, Маруся застыла.

– Лишь две? – изогнула она пегую бровку. – Колеи ?! – И, расхохотавшись своим мыслям, аккуратно положила журналы на место. – Вот и он – путь иной – третий: короткий вертикальный взлет . Яркий, как путь кометы. Как путь Икара – к Солнцу.

Сравнение выпорхнуло, прежде чем она успела закусить губу.

– Но, – перебила свое смущение Маруся, – но, позвольте, господа – разве останки Икара были краше, чем будут мои?! Весь смак – в чувстве полета – и я узнаю этот вкус. Вопреки!..

Абрис пути обозначился четко. Она, еще с неделю назад зарекавшаяся в покаянии причинить зло человеку, решилась дать последнюю гастроль.

Неведомый (пока еще!) «заказчик» – не человек. Нелюдь. И она его достанет – даже в самом высоком гнезде: она – взлетит ! И, как великая актриса сыграет роль распятого роком, но сумевшего под занавес – этот рок оседлать. Она сыграет возмездие . Она сыграет – себя . И – успеет насладиться полетом.

Маруся резво вспрыгнула ногами в кресло и, перегнувшись через спинку, стала вглядываться в окно: вот-вот вернется Вера.

В предвкушении иного пути ее затопило чувство благодарности. Именно оно подарит ей крылья. Но вначале следует раскрыть карты – рассказать все о заказе и кое-что о Волке. О себе можно не рассказывать – ни к чему.

Все 10 дней она настраивалась на сегодняшний разговор, по памяти восстановила тот самый список с семеркой приговоренных, в котором значился и Верочкин брат Леша. Она даже продегустировала первые фразы…

Вера обещала пригласить сегодня Арсения и Жеку – такие условия поставила ей Маруся: разговор, дескать, пойдет о ее брате.

– Все, что знаю – сообщу вам троим. Одной тебе ноша не по плечу.

Верка сделала строгое лицо, поорала немного, но – согласилась.

Глава IX

Вера

Семигорск, апрель 2008 г.

Марусю хватились лишь вечером. Обшарили даже антресоли в подсобке (с нее станется!) и шкаф в спальне. Жека заглянул под кровать. А я – за шторы…

Она ушла незаметно.

– Как кошка, которая гуляет сама по себе, – фыркнул Жека.

Но мне показалось иное – так уходит приблудный кот, чтобы умереть вдали от обогревшего его дома. Я испытала странное чувство: невольное облегчение рядилось в тонкую тогу сожаления.

– Объявится, – виновато буркнул Жека.

Еще бы! Такой допрос с пристрастием устроил. В тот самый час, когда Маруся решилась во всем признаться. Только нам. Нам троим. Тут мужества понадобилось не меньше, чем в безумном прыжке к горлу вооруженного чистильщика. Бр-р-р, хорошо, не довелось увидеть вырванный ее зубами кадык убийцы. Бедный Сеня – он еще успел зафиксировать останки бандита на камеру – работа у человека такая – ре-пор-тер.

Но поначалу мы восприняли «приглашение» Маруси на «серьезный разговор» скептически. Видимо, ей просто было что-то нужно. От журналюг Жеки и Сени – замолвленного словечка в разных там социальных учреждениях (ни двора ни кола, ни друзей, ни работы у бедного человечка не было). От меня?.. Ну что ей могло понадобиться от меня – возможность, не смущаясь, приходить в гости?.. Найти временную защиту от хулиганистых подростков?..

Мы так и не прознали, что было нужно ей . Зато получили то, что оказалось нужным нам .

Вероятно, в этом и заключалось ее желание – стать нужной и… прощенной.

А поначалу, когда эдакая «крошка Цахес» усадила нас на диван, а сама (будто профессор за кафедрой!) облокотилась о стол, придерживая сухонькими пальчиками лист бумаги – мы не сдержали улыбок: моя первая разрядка после похорон и череды поминок. Ведь на «ораторе» – пушистые ангоровые штанишки и свитерок с яркой мультяшной аппликацией. Феллини отдыхает!.. Да и Рязанов с Кончаловским дорого б дали за такую раскадровку.

Перебив ее неначатую речь на полуфразе, я уже в третий раз за эти дни предложила проехаться вместе в «Детский мир» – за необходимой обновой.

– Причем тут моя одежда?.. Я знаю, кто убил Алексея.

Сказать, что «повисло гробовое молчание», как рисуют в иных детективах – ничего не сказать. Повисла, скорее, пауза – подвешенная на пыточной дыбе. От оглушительного нечеловеческого напряжения мне стало плохо – пульс словно сбрендил, вразнос понесло и давление.

…Ох, хорошо, что ушла Маруся – вот так – без слов прощанья – как призрак, как наваждение. Но ниточку к разгадке она нам протянула. Крепкую. И еще – на столе остался загадочный список семерых приговоренных: два депутата, губернатор, известный актер, ученый, мэр и… наш Леша. В правой стороне листа – на полях – аккуратно проставлена дата исполнения «заказа». Последним… числился Леша.

А слева, рядом с полным именем и должностью – дата рождения. Она была выведена красным и вдобавок подчеркнута маркером. Эта дата… совпадала у всех семерых . Полностью. Включая и указанное время рождения. Как и Леха, они родились поздним вечером 2.06.1977 г., в 23.40–23.50 московского времени.

– И что это значит? – ошеломленно вскинул голову Жека.

– Это значит одно, – задумчиво прошептал Арсений. – Надо звонить Мармарову.

Часть 2. Полцарства за… кураж!

И хрустальная мечта может быть штампованной.

Борис

Крутиер

Глава I

Мармаров

Москва, за два месяца до событий, январь 2008 г.

Ведущая недоверчиво рассмеялась:

– А если мы попросим их откликнуться?

Седовласый собеседник, шевелюре которого позавидовали бы и девушки, взметнул соболиную бровь.

– А вдруг, – не унималась известная теледива, – среди рожденных 2 июня 1977 года окажется… – она кокетливо повела глазами, – неадекватный вашей заявке человек. Скажем, по социальному статусу; пусть не матерый уголовник, а – бомж, к примеру…

– Вы забыли об указанном мной временном интервале и конкретной географической широте места рождения. Уверяю вас…

– Ах, да! – театрально всплеснула она рукой и интригующе зашептала уже в камеру: «По прогнозу гостя нашей программы – магистра астрологии Михаила Мармарова, счастливчик, родившийся 2 июня 1977 года в 23 часов 50 минут плюс-минус четыре минуты (время, разумеется, московское) станет… очередным президентом России!» Стало быть, четвертым? – блеснула она насмешливым взглядом. – Или – пятым?

– Цитирование – не ваш конек, – недовольно перебил астролог. – Во-первых, я не говорил – «станет», я сказал: «способен принести славу России. А лет через восемь – по возмужании – и на посту президента»…

– Что в лоб, что по лбу, – по-свойски подмигнула она телезрителям и развернулась к таинственному гостю:

– А на мой вопрос вы так и не ответили. Конечно, более скоординированные временные и географические рамки снижают количество наших с вами «кандидатов в президенты». Но! – красноречиво вспорхнул ее указательный палец. – Не меня одну подводит память: у нашей передачи многомиллионная аудитория, – торжественно произнесла она. – И я уверена – тысячи людей, рожденных в указанный вами день, уточняют в данный момент время своего рождения. К нам будут прорываться сотни обнадеженных вами «близнецов». Жаль, что не все смогут сегодня дозвониться, технические возможности, увы, не безграничны. И я готова, – обольстительно улыбнулась теледива, – заключить с вами пари: среди ваших «близнецов» наверняка окажутся и социально незрелые, для президентского кресла, люди. Возможно, рыночные торговцы, а то и просто безработные и даже, – в притворном испуге округлила она глаза, – беженцы…

– Я принимаю пари, – холодно кивнул астролог. – Более того, – проблеск металла мелькнул и во взгляде, – смею утверждать: реальных «близнецов» окажется не более дюжины.

Камера успела поймать полный непритворного изумления взгляд ведущей. Впрочем, роскошный рот она уже успела захлопнуть.

– Поверьте, – смягчился Мармаров. – Точное время и место рождения – судьбоносный фактор. У наших «близнецов» сейчас иные проблемы, хотя в социум они вписаны довольно неплохо…

– Посмотрим, – уже без улыбки кивнула ведущая.

– И не волнуйтесь, – едва заметно усмехнулся Мармаров. – Уж кто-кто, а беженцы вас не побеспокоят. Известно: президентом России может стать лишь россиянин с внушительным стажем российского гражданства.

Свой ляп ведущая заела циничной ухмылкой:

– Последнее слово за телезрителями. Звонок в студию – бесплатный. А пока, – машинально раздвинула она губы, – прервемся на рекламу.

* * *

Коренастый отшвырнул карты и выключил звук. Рекламный заяц молча надувал щеки.

– Ты чего?! – вытаращил глаза худощавый, одновременно подпрыгнул кадык.

– Кто его надоумил пиариться, знаешь? – ревностно бросил коренастый.

– Кого?!.

– Ты – глухой или в ухо двинутый? Только что назвали дату рождения хозяина, – кивнул он на беззвучно мерцающий экран.

– Да, ладно, – отмахнулся худощавый. – Все тебя на пиар глючит. Ни имен тебе, ни фамилий, ни намека какого… мало ли кто родился второго июня того же года. И телка та, – кивнул он на экран, – срубила в момент: таких «близнецов», может, тыща, а может, и миллион.

Коренастый недоверчиво хмыкнул и подошел к окну. Снег кружился под заунывную песнь метели.

– Да ты первым бы знал, если б чё… «Шеф безопасности в нашем маленьком царстве – второй человек после хозяина» – чьи слова, а? То-то же – самого Макса Петровича, босса нашего, – угодливо козырнул он цитатой хозяина.

– Думаешь, совпадение? – потер переносицу коренастый.

– Зуб даю, – весело вскинулся худощавый; радостно отозвался и зоб; а руки меж тем скоренько смешали карты: второй кон – ни одного козыря.

Глядя в окно, коренастый машинально пощелкал пальцами, словно пытаясь поймать ускользающий импульс. Неуловимая мысль жужжала, досаждая хуже мухи; в такт ей неугомонно кружились за стеклом снежинки – метель уже обещала бурю.

– Хозяин на днях такое учудил – похлеще этой фигни, – кивнул худощавый на экран. – С его кастингом – хоть в Книгу рекордов Гиннеса стучись: и откроют, и прославят, и наградят.

– Но кастинг-то тайный, – обернулся коренастый. – Закрытый.

– То-то и оно. Я сам вручал курьерам письма – прикинь, письма ! Никаких электронок, факсов и почт. Только курьерская доставка – «лично в руки». Вот это финт: победителю – полцарства. За кураж! Это сколько ж на евро будет?

– Просто депресняк у шефа нехилый – тоска ест, ску-у-чно.

– Поня-я-тно, – процедил худощавый, – раз бабки в тех письмах пообещал немереные. Тому, кто тоску его развеет…

– Делать ему нечего, – дернул углом рта коренастый, но взгляд его отвалил более смачную реплику.

– А на Мальдивах – рай, – понял настроение шефа худощавый и – попал.

– Сафари лучше. На носорога давно не охотились, – потянулся коренастый и облил ненавистью неистовый танец снежинок.

– А хозяину и от сафари твоего, и от островов райских лишь челюсть сводит – обрыдло, – притворно вздохнул худощавый.

И чего человеку неймется, – украдкой кольнул он взглядом коренастого. – Тоже мается на свой манер: привык быков боевых строить – да дюжинами, да по городам и весям… Шеф безопасности, как же! А как хозяин бизнес-то продал, один я в его подчинении и кукую. Обидно, само собой…

Но его жизнь, напротив, устаканилась, округлилась, жирком заросла халявным. Да видно, не в коня корм, – вздохнул худощавый. Но это он так, чтоб не сглазить. Как шеф заскучал в своем загородном дворце, жизнь его стала и вовсе «не бей лежачего». А зарплата-то идет, капает – и приличная. Сиди себе, в монитор гляди, да в потолок плюй – синекура!

– Глянь, – зацепил он взглядом движение на левом мониторе, – вновь шеф зеркалу рожи корчит. Во дает! Язык высунул, – расхохотался худощавый. – Ему б на себя разок в монитор глянуть, депрессия бы и отлипла.

– Зато к тебе бы прилипла. Намертво, – многозначительно процедил коренастый.

Худощавый молча перевел взгляд на центральный монитор: изображение заскользило по периметру трехметрового забора. Все было чисто. Как обычно. И – скучно. А депрессия, говорят, штука заразная…

– Лады, расслабься, братан, – буркнул коренастый, глядя на деревянную спину коллеги. – А финт с кастингом хозяин с бодуна, видно, выдал. Пошутил, чтоб себя, сиротинку, потешить.