Близнецы. Часть вторая
Шрифт:
Мальчики, изучив картинку, переглянулись, и Лотар спросил:
– Это как?
– Иногда бывает, что виды скрещиваются, и получается что-нибудь среднее. Такое «среднее» зовется гибридом и берет признаки от обоих родителей.
«Мастер Матей говорит, у вас на щеках мои ямочки. Хорошо, что я улыбаюсь редко».
– Ага, – задумчиво протянул Конрад, – от обоих родителей…
– Как в сказке про Ослика и Савраску, – подсказала Арника, присев на подоконник.
– У них родился Трудяжка-мул, – вспомнил Лотар, и мать поцеловала его в макушку.
– Значит,
– Похоже, что так, – согласился Алеш.
– Тогда почему ее называют… съедобной? – поинтересовался Лотар, еще раз подглядев в книгу.
– А! – воскликнул Конрад. – Я знаю, почему! Дядя-толмач говорил, лесные чудища едят лягушек.
«Кто подпустил к вам этого лодыря?»
– Назовем ее Трудяжкой? – предложил Лотар.
– Можно, – поддержал Конрад.
Арника облегченно выдохнула. Алеш произнес как будто невзначай:
– Было бы славно отпраздновать это миндальными горошками.
Лотар даже подпрыгнул.
– А у вас есть?
Алеш, подмигнув, кивнул на свою сумку. Мальчики ее препарировали с быстротой и аккуратностью опытных лекарей. Услышав шорох обертки, Арника тихонько усмехнулась и слегка повернула голову к Алешу – она всегда так делала, когда чувствовала, что он на нее смотрит.
«Что-то я давненько не писал стихов».
Прожевав лакомство, Конрад сказал:
– Спасибо. – Он постучал ногтем по стенке миски. – А мы ее жуками кормим.
Лотар растерянно огляделся по сторонам, сжимая в пальцах пустую обертку, и Алеш убрал ее в карман чистой куртки. Мальчик поблагодарил его и взял в руки миску.
– Надо теперь Трудяжку папе показать. Мам, где папа?
Конрад тоже взглянул на Арнику, и Алеш сделал тихий глубокий вдох.
«Я здесь, мои мальчики. Я к вам вернулся».
Госпожа Тильбе позвала с лестницы гвардейца Савуша и отправила с детьми к владыке. Потом закрыла дверь, подошла к Алешу и, спрятав руки под его курткой, крепко обняла.
– Я люблю тебя, – вполголоса сказала Арника. – И они тебя любят.
– Знаю, – ответил он и поцеловал ее в лоб. – До вечера?
Арника улыбнулась и кивнула.
– Сейчас тебе пора ехать, – напомнила она, и Алеш проснулся.
Брезжил рассвет, брюзжал военный лагерь, но Алеш, всех проигнорировав, опять закрыл глаза. Он вспоминал, как в тот вечер тайком пришел к Арнике в спальню и задвинул за собой засов. Этажом ниже располагалась каморка, где лежал парализованный наставник.
Они запирались в комнате, пока мастер Матей умирал. Они запирались в комнате, пока умирали их дети.
«Все могло быть иначе, если бы нам не приходилось прятаться».
– Алеш, – позвал Еник, – вставай.
Рядом кто-то шумно высморкался в траву. Алеш сел, хватанул зевком мешанину походных запахов, помял шею и принял из рук Фабека мех с водой. Еник постучал носком ботинка о колесо телеги, стряхивая налипшую грязь.
– Слушай, – обратился к нему Алеш, – я не разговариваю во сне?
Брат остался доволен чистотой левой подошвы
– Нет, только храпишь.
Алеш уставился на два лежащих рядом мешка с вещами, пытаясь осознать, который из них его.
«Как это со мной случилось? Когда началось? Если давно, почему Арника ничего не сказала?»
Фабек сосредоточенно глядел в сторону и сумел бы удержаться от смеха, но совершил ошибку, сделав чересчур большой глоток воды. Еник заулыбался и ткнул мальчика кулаком в плечо за то, что тот выдал его с потрохами. Алеш вздохнул и взял мешок потяжелее.
«Я рад, что вы нашли общий язык».
Его брат и подмастерье редко пересекались за последние три года, но с лихвой восполнили все пробелы в прошедшие несколько недель. К чести Фабека стоило заметить, что восполнять пробелы в знаниях он рвался с еще большим энтузиазмом. Когда кобыла Алеша топтала копытами полезную траву, подмастерье должен был назвать растение по имени и вспомнить как можно больше его применений. За весь путь Фабек ошибся лишь однажды, спутав болиголов с дикой морковью.
«Я в твои годы был настолько резвый, что успел бы сорвать и кого-нибудь полечить».
Уцепившись за воспоминание, он рассказывал, как однажды в детстве заварил васильки и бегал по замку, разыскивая маму, которая до этого жаловалась, что устают глаза.
– Хорошо, что мастер вовремя меня отловил. Запомни, Фабек: беременным и кормящим – никаких васильков.
Подмастерье с улыбкой кивнул, но вдруг сощурился.
– Погодите, – задумчиво протянул он, – вы же что-то такое рассказывали про пару лет пораньше. – Мальчик оглянулся назад, туда, где размеренным шагом ехал понурый Еник. – Я думал…
– До брата у меня были две сестры. Обе рано умерли.
Фабек тоже сник и опустил глаза.
– Как у меня, – тихо сказал он, всхлипнув.
Или это был звук потревоженной влажной земли.
«Его сестер Матушка приютить не смогла».
Алеш произнес бы слова утешения, будь от слов теперь хоть какой-нибудь толк. Он думал, что однажды научит Фабека проигрывать, но жизнь, как всегда, его опередила.
– А это что за трава? – спросил Алеш, указав на расплющенный побег.
Подмастерье вскинул голову.
– Багун! Хорош для легких. Надо собирать аккуратно, чтобы не отравиться.
Алеш одобрительно кивнул, принялся выискивать взглядом другой объект для краткого учебного исследования и обнаружил, что за ними уже какое-то время внимательно наблюдает господин Мартин Венжега.
До старого хорунжего Алеш знавал только одного человека с таким количеством шрамов – лучшего друга гвардейца Савуша, пушкаря по имени Дако, которого после несчастного случая на стрельбище пришлось буквально сшивать по кускам. Далеко не все вышло гладко, однако парень выжил и даже смог со временем самостоятельно есть. Алеш тогда предпринял последнюю попытку вернуть Еника под крыло мастера Матея, оградив от опасных миазмов бронтского чудака, но нарвался на крайне решительное подростковое сопротивление.