Близнецы. Часть вторая
Шрифт:
Хотя вот Ясинта писала, что сыновья владыки ведут себя, как крошечные взрослые. Она говорила, у них есть чему поучиться – имея в виду и этих детей, и берстонцев. На западе совсем иной подход к воспитанию, в особенности у благородных семейств. Нерис все собиралась этим поинтересоваться, но позже – как только решит, например, свою проблему с руганью.
– Сука, – прошипел Ухер, склонившись над сухостоем, и нагло вырвал ее из воспоминаний.
«Н-да, – подумала Нерис, глядя на ковыряющегося в ноздрях Стмелика, – вам далеко до воспитанников благородных
На ее глазах они вкусно ели вчерашнее мясо с вареным репеем, и приходилось все время глотать слюну. Нерис, чтобы отвлечься и помечтать о хорошем – о будущем побеге, например, – уставилась в трещащий костер, сперва огрызавшийся на капли жира, а теперь медленно пожирающий самого себя.
С хорошим как-то не клеилось. И еще хуже стало, когда Нерис почуяла на себе злобный взгляд.
– Ну, все, – прорычал краснорожий. – Задрала.
Стмелик шкрябнул ложкой и вскинул голову.
– Ты чего?
– Да можно уже, – буркнул Ухер и дыхнул в лицо Нерис гнилым мясом. – Смотри сюда, – процедил он, – и отвечай. У вас есть свои люди в Кирте?
– Что? – переспросила Нерис.
Краснорожий встряхнул ее за грудки и повторил громче:
– У вас есть свои люди в Кирте?
«Да, Кирта, – поняла Нерис, – замок владыки, который он получил от жены». Само собой, у них есть там люди – посольство Ясинты. С ней рядом всегда толмач и подобающая статусу охрана. Но только…
Мысль оборвалась на полуслове, потому что Ухер рявкнул:
– Есть?!
– Есть, – эхом отозвалась Нерис, надеясь сбить дыханием вонь из его рта.
Берстонец презрительно сморщился.
– Отвечать надо с первого раза.
– Да хрен с ней, друже, – лениво протянул седобровый. – Осталась спиртовочка?
– Ха! – Ухер отряхнулся, как будто испачкался об одежду Нерис, и прогулочным шагом направился в кусты. – Мне самому надо.
Стмелик подобрал с земли его посуду и, вполглаза оценив пустое дно, сунул в сумку. Нерис вжалась спиной в ствол дерева, когда берстонец приблизился, чтобы хоть попытаться, если что, отпихнуть. Он разгадал это и сказал:
– Не бойся. Я для себя хотел спросить о другом. Ты знаешь, где дочь царицы?
«Которая из?» – хотела с издевкой уточнить Нерис, но поняла вдруг: он говорит о Басти.
Где же ее котеночек? Да если бы она знала! Если бы она только знала…
Нерис мотнула головой. Стмелик разочарованно поджал губы.
– Ладно. – Он протянул ей сверток с хлебом. – Поешь пока.
Этому калачу берстонскому нужна была только капля меда, чтобы стать самым вкусным за всю ее жизнь.
Надо было отдать местным должное: пахали и сеяли они без продыху, как будто чума свирепствовала в какой-то другой стране. Среди работников Нерис замечала много детей, часто друг на друга похожих, как отражения. Заслышав стук копыт и металлический звон, они иногда поднимали головы, прикрывая глаза от яркого солнца, видели бликующие в лучах цепи и тыкали соседей пальцами: «Вон, смотри!»
Это было странно. Двигаясь на восток, в сторону границы, Нерис ждала проявлений возрастающей ненависти,
Может быть, старик в плетеной широкополой шляпе рассказывал одну из таких историй сидящему рядом мальчишке. Они оба свесили босые ноги с перевернутой телеги и бесстыдно ленились, пока рабочая лошадка под присмотром батрачки усердно тянула плуг.
Краснорожий берстонец заливисто, по-соловьиному свистнул – Мескеру понравилось бы, будь он проклят – и спешился, оставив Нерис под старым пугалом, послужившим заодно и коновязью. Стмелик тоже спрыгнул с лошади и взъерошил волосы бросившемуся навстречу мальчишке. Следом, широко раскинув руки, ковылял старик.
– Друзья мои! – воскликнул он, постучав Ухера по спине, и тут же по-доброму пихнул в живот Стмелика. – Правый, левый! Как я рад! Порой без вас будто, как говорится, без рук.
Мальчишка скакал на месте, беспорядочно тыкая пальцами в заклепки на снаряжении «друзей», и издавал лишь отрывистое глухое мычание.
– Мы только навестить, – произнес Ухер тоном, похожим на извиняющийся.
Стмелик легонько потрепал мальчишку за оттопыренное ухо, указал на пугало и мягко подтолкнул в спину. Потом, подбоченившись, оглядел старика и заметил:
– Хорошенький вы, господин Перго.
– А то! – согласился тот и потер край шляпы кончиками пальцев. – Своя земля питает человека. Я еще поживу. Больно уж интересно, чем кончится.
– А сами что думаете?
Мальчишка уже подобрался достаточно близко к Нерис, чтобы вытянутой в опасливом любопытстве рукой коснуться тянущейся от ошейника цепи. Тут же осмелев, он решил потрогать и сам ошейник, и потом торчащий под ним засаленный воротник. Мелкий поганец веснушками напоминал о Басти, и только поэтому Нерис подавила желание отгрызть ему пальцы.
– Если бы сейм проходил сейчас же, – начал старик, покачивая головой, – я бы, как говорится, воздержался от ставок. С чумного дымочка всем кашляется. Мы-то – спасибо госпоже Фретке – справляемся, но страну лихорадит что будь здоров.
– И потрясет еще, – мрачно добавил Ухер. – Как там у Тильбе, не знаете?
Старик прихлопнул впившегося в шею комара.
– Я воевать не умею, зато умею считать. Числа на стороне госпожи, но вот прогресс на стороне владыки.
«Друзья» переглянулись. Нерис, кожей чувствуя, как усердно мальчишка пересчитывает звенья, глухо зарычала.
– Где, по-вашему, бахнет? – поинтересовался Стмелик.
– Наверное, как говорится, в чистом поле, – подумав, ответил старик. – Между Гоздавским замком и Чутной где-нибудь. Тильбе не захочет длительной осады.
Нерис подалась вперед и гавкнула, когда мальчишка принялся ковыряться в ее обувных шнурках. Он в испуге отпрянул и ахнул, широко раскрыв рот. Язык у него был на месте. Куда б ему деться, в самом-то деле.
– Манек! – ласково позвал старик и только теперь, кажется, обратил на Нерис внимание. – Иди сюда. Оставь девушку в покое.