BLOGS

В поезде соседи по купе знакомятся обычно очень быстро. Особенно если едут далеко. С присутствием друг друга день да ночь нужно как-то считаться, а потому всем хочется знать, кто ты такой, далеко ли едешь, да и вообще, если не общаться, то время тянется медленнее.

В одной такой поездке в плацкартном вагоне на вопрос соседей, вы откуда и далеко ли едете, молодая женщина ответила нам монологом, который я не могу забыть уже двадцать лет. Хотя это была всего лишь история, как распалась семья, зацепило по-настоящему.

Голос женщины дрожал, но она не плакала. Громкий

голос, открытый и недоуменный взгляд, будто женщина всю свою жизнь увидела впервые. Она говорила, говорила, говорила. Её ответ как-то сразу услышало не только наше купе: люди слушали, переживали, сочувствовали, смущались от неожиданных интимных подробностей (о таких обычно дамы говорят только с лучшими подругами, да и то шёпотом). А здесь всё это волей-неволей минут двадцать слушали полвагона.

Она рассказывала о том, что уезжает на родину - в Белоруссию, что жили они с родителями мужа в двухкомнатной квартире и что не было ни хороших заработков, ни личной жизни, и даже рождение детей из-за этого всё откладывалось. Потом муж уехал на заработки на Север. Она отправилась к нему через полгода и обнаружила, что муж сильно пьёт, что у него появились женщины и что самое главное - нет больше любви, и он хочет развестись.

Что в этой истории необычного? Ничего. Но та женщина в том вагоне не просто отвечала на вопрос соседей по купе -куда едешь? Она будто держала ответ перед Богом, и весь её монолог был исповедью, криком души - пронзительным, искренним - о любви, которая ушла. Так искренне редко разговаривают даже двое. А здесь... рядом была не община, не церковь, а вагон случайных людей. И милостью Божьей, наверное, не нашлось ни одного грубияна и хама. Что тоже чудо. Даже двоих подвыпивших мужиков, картёжников и матерщинников, пронзительная исповедальность женщины ввела в ступор - они как-то внутренне запереживали и ушли курить.

Смущались от бьющей наповал открытости той женщины две девочки-подростка. Но они не хихикали, не переглядывались между собой, как это обычно бывает у девчонок, а уткнулись в окно и растерянно молчали. Им казалось, что попутчица говорит не только о себе, открывая им, что значит быть женщиной.

Пожилая южного типа пассажирка на боковом сидении в панике смотрела на реакцию мужчин. Она словно была готова броситься и прекратить это душевное раздевание, но что её останавливало: мужчины реагировали как братья. Может быть, тем и запомнился мне монолог, что на двадцать минут напомнил всем нам, ехавшим в советском вагоне, что мы - братья и сёстры. Что, кроме временных социальных отношений, есть служение души для любви, что гибель любви - это страшнее, чем пишут в романах.

Пара средних лет, проходившая через наш вагон, тоже невольно услышала часть монолога. Его искренность даже в малой услышанной части была, видимо, настолько режущей, что пара воскликнула: «О Боже!» - и, испугавшись, быстробыстро поспешила проскочить странный вагон.

Рассказ закончился. Женщина и все мы сидели в некоторой тишине. Лицо её было бледным и неожиданно умиротворённым. Кажется, она через несколько минут уснула. Мы смотрели на неё, спящую, с жалостью и благодарностью. Как будто она напомнила нам какой-то долг, о котором мы бессовестно забыли. Может быть, не персонально я забыл, или забыла та южанка, или другие мужики. Забыли люди вообще. О том, что, где двое-трое во имя Любви, там и она с нами.

2003 год

Идём с дочерью по холодной серой улице. Ветер и

мороз. Идём из поликлиники, где нам продлили больничный...

– Пап, а у тебя была когда-нибудь в жизни неимоверная радость?
– спрашивает у меня Мария.

– Неимоверная? А это какая?

– Ну, вот неимоверная... Говорят же - «была неимоверная радость»... какая это радость?

Я задумываюсь и рассуждаю вслух. «Наверно, слово произошло от нескольких слов - «не имать веры». То есть радость такая, что даже не верят, что это возможно. Была ли у меня?.. Была, наверно... Была. Когда из армии возвращался в свой дом, всё казалось, что я его уже никогда не увижу. Но даже если доберусь, там всё будет по-другому, будто это вовсе и не мой дом. Мне повезло. И радость была неимоверная...

А ещё, знаешь, в том поезде, в котором я возвращался из

армии, было много солдат, но ехали и гражданские. Мне запомнилась одна пара. Их заветность друг другу была какая-то... неимоверная. Дедушка с бабушкой ехали к сыну-офицеру, служившему где-то в наших краях - на Севере. Бабушка была совсем слепая, и дед от неё почти не отходил, потому что она очень боялась - вдруг с ним что-нибудь случится. Солдат вон сколько - толкнут нечаянно, упадёшь и убьёшься... или выйдешь за пирожками, а проводница молодая, не заметит, что дед отстал, так и сгинет он в тапочках на босу ногу.

Мы улыбались, посмеивались... И вот дед ушёл в туалет и всё почему-то не возвращался. Мы сидим - выпиваем, песни под гитару поём и не заметили, как бабушка слепая встала и пошла за дедом... Искать отправилась. Слава Богу, кто-то из наших ребят её перехватил. Как раз поезд тряхнуло на перегоне...

– Бабуся, ты куда?

– В туалет.

– Так давай провожу... Шлёпнешься ведь.

– А ты деда мово не видал?
– бабка спрашивала так, будто солдат пешком с Ташкента шёл и где-то под Казанью мог с дедом свидеться.

– Нет, не видал... Счас придёт твой дед.

– Ой, не придёт! Ой, лихо, наверно, случилось...

А тут дед. Может, очередь была большая или словом с кем перекинулся, не знаю, что его задержало. Увидел бабку свою, одной рукой намертво вцепившуюся в поручень, другой за рукав дембеля-танкиста, и прямо в лице переменился от тревоги за жену: «Ты что ж, милая? Куда ж... Я ж тут...»

А бабушка как заплачет от счастья! Тихо так, но радостнорадостно и непрерывно. И руками лицо деда щупает и плечи -точно, мой дед! И живой, главное... Вот, Маруся, у бабушки той точно неимоверная радость была... Ага. Как вспомню, так и улыбаюсь каждый раз. А они - старички - сидели потом долго, всё за руки держались и шептали друг другу радостно что-то»...

Неимоверная радость. Она, наверно, от того, что всё никак не может поверить душа в событие, в радость встречи, в счастье даже простое и обычное.

А оно раз - и случается. Неимоверное.

2012 год

– Я мужчин сразу вижу. Мужчину сразу видно. Даже только по одному его взгляду на себя... В зеркало...
– Эльдар Нурид-жанов бубнит мне в макушку, щёлкает ножницами и джигитует блестящей расчёской с длинной узкой ручкой. Эльдар - парикмахер, научившийся колдовать над человеческими головами ещё в детстве, в своём родном Дагестане. Движения его рук неуловимы, угловаты и резки. Кажется, что даже татуировка на руке Нуриджанова - закольцевавшаяся вокруг кинжала змея - даже она угловата, хищна и бесконечно неуловимо танцует своими кольцами.