BLOGS

Спичак Григорий

Здравствуй, Усинск! Город Zеро. Фантом, висящий в воздухе. Здравствуй. Почему ж ты не здравствуешь!

«Закрытая информация»

В Усинске слишком много «шифруется», слишком много закрытой информации.

В ЗАГСе молодая женщина с лицом молодой Анастасии Вертинской на просьбу предоставить информацию о рождаемости, свадьбах, национальном составе, миграции, почему-то взглянула на меня, будто я негр в форме солдата НАТО.

– Это закрытая информация. Приедет заведующая...

– С каких пор это закрытая информация? Вы же каждое полугодие всё равно даёте эти цифры для прессы.

– Ничем

не могу помочь. Вы откуда?

Надо сказать, что я только что по полной форме представился: ФиО, откуда и зачем приехал...

– Мне группу крови назвать? или результаты анализов?

Работница ЗАГСа юмор не оценила. Ни один мускул не

дрогнул на её лице. Только чуть-чуть вертикальнее встала одна бровь. «Нежизнерадостная какая-то. Без тебя обойдусь», -подумал я.

– До свидания. (В ответ - тишина.)

В фойе ЗАГСа на стендах висят листочки со всякого рода информацией (незакрытой): время работы, какие документы нужны для того или иного обряда, адреса смежных служб и... Объявление-директива местного муллы о правилах свадебного обряда (в смысле - о документах для свершения ритуала).

Почему нет ничего православного на исконно православной земле? или баптистского, или буддийского? Почему только мулла напоминает о том, что правильно и что неправильно?

В Усинске два православных священника: отец Михаил (Тихонов) и отец Константин (Макашов), - имам-хатыб Винирул-ла хазрат Г аязов, который является руководителем Духовного управления мусульман в Коми.

Со священником Константином Мокашовым я за три дня встретиться не смог. Телефоны или молчат, или вежливый голос говорит о том, что «отец Константин только что вышел». В общем - «шифровка». С «отцом» Михаилом мне и вовсе встречаться не хотелось - об этом чуть позже.

Имам-хатыб свой телефон со справки 09 снял. В мечеть я подходил два раза. Закрыто глухо. В том числе и для мусульман, которые разводили руками и топтались вместе со мной.

«Стучите и откроют вам» - эта формула здесь не подходит. Во всяком случае, мне, грешному, наверное, надо не два раза или три дня, а гораздо дольше барабанить и звонить... В морге есть православная комната для отпеваний. Без дверей. Там стучать не надо. Там всегда и для всех открыто...

В архиве администрации муниципального образования город Усинск (Господи, не фраза, а издевательство над русским языком!) меня встретили точь-в-точь, как в ЗАГСе. Только не одна молодая женщина, а три разновозрастных.

В ЗАГСе: «Это закрытая информация».

В архиве горадминистрации: «Это закрытая информация».

В морге: «Это закрытая информация».

– Девушка, как вас зовут? Это тоже закрытая информация?

Вы думаете, девушка ответила? Нет.

– Зачем вам?
– и всё. И пошла по коридору, цокая... Хм. Мягкими сандалиями.

Такие вот маленькие чертовские чудеса.

У меня, конечно, миллион и ещё два способа добычи информации, но в этом городе слишком мало знакомых. А слушать басни официальных лиц в режиме интервью - это для отдела PRопаганды. А мне нужна реальность, даже больше, чем реальность - мне нужно узнать про ЭТО.

Была такая сексопатологическая эксгибиционистская передача на НТВ. Называлась она «Про ЭТО»... Она была про то, что в русском языке имеет только «термины» в матюгах. Поэтому

изъяснялись почти на латыни: анус, пенис, вульва, минет, эрекция и т.д., и т.п.

Про усинское ЭТО, убивающее людей и не имеющее ответа в терминах на русском языке, надо было ещё узнать. В конце концов, кроме религиозного вопроса - как встретить смерть?
– Есть не менее таинственный вопрос - как Смерть встречает нас?

«Кому за 30...»

Я пошёл знакомиться. Во Дворец культуры. И попал в кафе «Кому за 30...». Мне за 40, а потому я выглядел тут «своим». Этаким скучающим холостяком, одиноким голодным волком и, как выразилась дама, с которой танцевал: «Вы не местный. У вас нездешние, удивлённо-блядские глаза».

В гостинице я зачем-то на ночь глядя нажрался кофе и, как филин, пялил глаза в телевизор, слушая полуночных интеллектуалов. «Люди едят и пьют больше, чем им нужно только в двух случаях, - размышлял я.
– Либо работает желание съесть и выпить недопитое, недогуляное, несъеденное в детстве, либо если у человека нет завтрашнего дня. И тогда человеку ценен только безразмерный текущий момент. И он боится, что момент кончится».

Когда я приезжаю в гости к своей маме, она почему-то всегда в моих глазах видит усталость, одиночество или просто напряжение. «У тебя, сынок, какие-то неприятности?» - спросит мама в своей неизбывной материнской тревоге. И так всегда -хоть есть неприятности, хоть их нет.

Друзья юности и однокурсники в моих глазах почему-то видели пожар. Они по закону жанра ждали от меня «очередной выходки», прикола. Даже если на момент их ожидания я ни шевелиться, ни видеть никого не хотел.

Дама в клубе «Кому за 30...» назвала мои глаза «удивлённоблядскими». Ей хотелось увидеть такие глаза. Она соскучилась по блеску глаз мужчины, который смотрит на неё.

Каждый видит то, что хочет увидеть. Каждый из нас ограничен миром своих представлений и ожиданий. Так навязывается роль. И в одиночестве, и в толпе.

Наверное, клуб «Кому за 30...» не лучшее место для поиска характерных настроений. Всё-таки одинокие женщины всегда имеют оба синдрома - и догулять, долюбить, допить, и подольше сохранить атмосферу одиночества.

Не менее верно и другое: если есть полк неопознанных и невостребованных трупов (абсолютное большинство из них -мужчины), значит, где-то рядом полк живых и невостребованных женщин...

аллея. О голоде 90-х

Аллея - это зелёная разделительная линия на улице Молодёжная с тротуаром посредине.

Я специально гулял по Аллее. В Усинске это особое место. Здесь дефилируют тёплыми летними вечерами (215 дней в Усинске держится снежный покров. На бесснежье остаются 150 дней - вот и гуляют).

Перекурил на скамеечке со стаей девчонок.

На первый взгляд, они все не желали и не могли говорить на серьёзные темы. Они смеялись по любому поводу: над моими вопросами, над прошедшими мимо пацанами, над вчерашним случаем с неудачным знакомством (рассказала одна из девчушек), над мелированными волосами одной из девах, над ... моей бородой, своими ботинками, проехавшей машиной. Это не шиза. Это возраст, когда веселит не вино, а сама жизнь -со смешным телеграфным столбом, серым асфальтом и вечно праздничными буднями. Зацепить их в разговоре нечем: «Наркомания? О-о да! Есть придурки! Ха-ха».