Блокада. Знаменитый роман-эпопея в одном томе
Шрифт:
Но в спокойно-деловом тоне, каким Говоров отказывался от встречи, не было и тени своеволия.
Вечером Жданов спросил Васнецова, что он думает о новом командующем. Тот неопределенно пожал плечами:
— Я с ним еще не встречался. В штабе, однако, слышал, что человек он более чем дотошный. Люди идут к нему, как на экзамен.
— Мы в экзаменаторах не нуждаемся: выросли из школьного возраста! — вырвалось тогда у Жданова…
…Заседание Военного совета по традиции проводилось в кабинете командующего. Оно было назначено на 9 часов утра. Жданов появился здесь десятью минутами раньше.
В хорошо знакомом помещении что-то приятно изменилось. Он не сразу уловил, что именно.
За долгие месяцы блокады — холодов, бомбежек и обстрелов — в Смольном до того привыкли к плотно зашторенным и наглухо закрытым окнам, к горящим вполнакала настольным лампам, что сияние здесь весеннего солнца в первый миг ошеломляло.
Все приглашенные на заседание были в сборе. Жданов торопливо поздоровался с каждым и сел рядом с командующим.
Как только он опустился в кресло, Говоров встал и объявил заседание открытым. Сейчас ему предстояло не спрашивать других, а говорить самому.
Начало его выступления не отличалось яркостью.
— Предлагается, — сказал он негромко, — обсудить, как нам лучше и быстрее выполнить указания Ставки. А они сводятся к тому, чтобы подавить огонь вражеских батарей, обстреливающих город, укрепить нашу оборону и накопить силы для предстоящих боев по прорыву блокады. Начнем с артиллерии. Насколько мне известно, суточная норма снарядов для тяжелых дальнобойных орудий до сих пор была очень мала — в среднем три—четыре снаряда на ствол. К тому же немецкие орудия, обстреливающие город, имеют дальность от двадцати четырех до тридцати километров, точнее, до двадцати девяти и шести десятых километра, если иметь в виду их двухсотсорокамиллиметровую железнодорожную пушку. А у наших пушек и гаубиц дальность действенного огня не свыше девятнадцати и семи десятых километра. Исключение составляет только одна система — стопятидесятидвухмиллиметровая пушка: она бьет на двадцать семь километров.
— Простите, товарищ командующий, но вы упускаете из виду артиллерию Балтфлота, — заметил с места Трибуц.
— Никак нет, я помню, — ответил Говоров, не поворачивая головы в сторону адмирала. — Ваши стовосьмидесятимиллиметровые морские орудия бьют на тридцать семь и восемь десятых километра.
— Так точно, — подтвердил Трибуц.
— В целом же, — продолжал Говоров, — артиллерия фронта хотя и добилась в последнее время серьезных успехов в подавлении батарей противника, но все еще уступает им в дальности огня. Таково исходное положение.
Жданов уперся взглядом в зеленое сукно, покрывающее стол. Ему казалось, что устами Говорова докладывает какой-то бухгалтер, в лучшем случае директор завода. Одни цифры, и ничего больше! Сухо, бесстрастно перечисляются километры и миллиметры, не хватает только щелканья костяшками счетов.
— Полковник Одинцов, — говорил между тем Говоров, — может возразить, что, мол, сейчас ситуация несколько изменилась. Да, вы сумели добиться поставок извне тяжелых снарядов, которые в Ленинграде не производятся. Знаю также, что Ставка выделила для Ленинграда две авиационные корректировочные эскадрильи, и это поможет увеличить точность артогня. Но исходные данные в принципе остаются прежними: артиллерия противника стреляет дальше нашей. Следовательно, мы не в силах подавить неприятельские батареи, терроризирующие город. Ставится вопрос: как же изменить исходные данные в нашу пользу? Или — что одно и то же — как добиться огневого превосходства над противником?..
Жданов слегка приподнял голову. Он поймал себя на мысли, что это уже интересно и, наверное, сейчас докладчик даже внешне изменился.
Но нет, Говоров оставался
— Во-первых, — по-прежнему глухо зазвучал в тишине его голос, — я полагаю целесообразным всемерно выдвинуть вперед позиции тяжелой артиллерии. Где и как это сделать, уточню с начальником артиллерии. Только о главном скажу сейчас. — И, выйдя из-за стола, командующий направился к стене, где висела карта Ленинградского фронта, уперся там пальцем в какую-то точку. — Надо перебросить часть нашей тяжелой артиллерии вот сюда.
Он не обернулся и никого не пригласил к карте. Но все, включая Жданова, тоже встали из-за стола и столпились за его спиной, устремив взгляды в ту точку, на которой застыл палец командующего.
Несколько секунд все молчали. Потом раздался удивленный голос Васнецова:
— К Ораниенбауму?
— Именно, — подтвердил Говоров.
— На Ораниенбаумский плацдарм перемещать тяжелую артиллерию? — с еще большим недоумением воскликнул Васнецов.
— А почему вы, товарищ член Военного совета, усматриваете в этом что-то невероятное? — в свою очередь спросил Говоров. — Плацдарм имеет протяженность по фронту не менее семидесяти километров и глубину — от пятнадцати до тридцати километров. На таком пространстве, безусловно, найдется место для тяжелых орудий.
— Приморский плацдарм — пространство специфическое, — не унимался Васнецов, — это отрезанный от нас кусок земли! Туда через Финский залив даже доставка продовольствия сопряжена с большими трудностями! К тому же немцы уже не раз пытались отбить у нас этот плацдарм.
Говоров медленно повернулся к Васнецову и, четко разграничивая слова и фразы, сказал:
— Товарищ дивизионный комиссар… Во-первых, Приморский плацдарм обороняют войска ничуть не худшие, чем на любом другом участке Ленинградского фронта. Во-вторых, его прикрывают огнем форты Серая Лошадь, Красная Горка и вся крепость Кронштадт. В-третьих, — и это главное — выгода от переброски туда тяжелой артиллерии окупит все трудности и опасности, связанные с этим. Потому что, перебросив на плацдарм тяжелые орудия, мы не только значительно увеличим дальность нашего огня, но и направим его во фланг и тыл артиллерийским группировкам противника. На другие ваши вопросы, буде они возникнут, смогу ответить через два дня. Завтра я вылетаю на плацдарм.
С этими словами Говоров вернулся к столу. И опять за ним последовали все. Только Васнецов остался у карты, продолжая разглядывать ее.
— И еще одно обязательное требование к нашей артиллерии. — Генерал сделал нажим на слово «обязательное». — Надо чаще наносить массированные удары по командно-штабным пунктам противника. При наличии корректировочной авиации это тоже должно дать значительный эффект. Полагаю, что такими ударами мы заставим противника переносить огонь своих тяжелых батарей с городских кварталов на наши артпозиции. Что и требуется доказать.
И Говоров сел.
Васнецов наконец вернулся к столу и тоже сел, ненароком взглянув на Жданова. Тот улыбнулся ему сочувственно, хотя и с некоторой ироничностью.
Жданов понимал, что для Васнецова, как, впрочем, и для него самого, эталоном командующего остается Жуков. Васнецов конечно же пытается сравнивать нынешнее заседание Военного совета с тем, которое впервые проходило под председательством Жукова.
На том памятном заседании Жуков сразу раскрылся как личность, будто специально созданная для преодоления грозных препятствий. Его решительность, категоричность внушали веру, что он-то знает, где ключ к победе и как этим ключом пользоваться.