Блудная дочь

Арчер Джеффри

— Ради блага Пита Паркина, который не умеет выполнять обязательства по договорам. Да поможет Бог этой стране! Скажу только одно: я не собираюсь выставлять свою кандидатуру в качестве вашего вице-президента на второй срок.

— Мне жаль это слышать, — сказал президент, сидя в кресле и делая пометку в лежащем перед ним блокноте. — Но я — хоть и с сожалением — соглашаюсь с вашим решением. Впрочем, это не так уж и важно.

— Что вы имеете в виду? — спросила Флорентина.

— Я и не собирался предлагать вам идти со мной на выборы во

второй раз, так что вы значительно облегчили мне решение задачи, отказавшись от этого сами. Партия теперь поймёт, почему мне пришлось искать другого кандидата.

— Вы проиграете выборы, если я пойду против вас.

— Нет, Флорентина, проиграем мы оба, а выиграют республиканцы, причём ещё и на выборах в Сенат и в Палату представителей. Это не добавит вам популярности.

— Вы не получите моей поддержки в Чикаго. Ещё ни один кандидат в президенты не выиграл выборы, не победив в Иллинойсе, а жители штата никогда не простят вас!

— А может, простят, — если я заменю одного бывшего сенатора от штата на другого.

Флорентина похолодела.

— Вы не посмеете…

— Если я предложу кандидатуру Ральфа Брукса, то вы сами увидите, что он достаточно популярен. То же самое увидят и жители Иллинойса, когда я заявлю, что вижу в нём своего преемника через пять лет.

Флорентина не сказала больше ни слова и вышла. Наверное, она была единственным человеком, который хлопнул дверью Овального кабинета.

36

В детали своей беседы с Паркиным Флорентина посвятила Эдварда на Кейп-Код, во время партии в гольф. Он признался, что новость не стала для него большим сюрпризом.

— Возможно, он не слишком годится в президенты, но макиавеллизма в нём больше, чем в Джонсоне и Никсоне вместе взятых.

— Нужно было послушаться тебя в Детройте, когда ты предупреждал меня, что это случится.

— Что твой отец говорил про Генри Осборна? Говнюк всегда останется говнюком.

* * *

Флорентина достала из сумки мяч, установила его и сильно ударила. К её удивлению, ветер слегка отклонил мяч вправо, и он упал в кусты.

— А направление ветра-то ты неправильно определила, госпожа вице-президент! — заметил Эдвард. — Могу только рассчитывать, что сегодня — мой день, и я сумею выиграть у тебя.

Он послал свой мяч точно в центр фервея, но метров на шесть ближе.

— Положение неважное, Эдвард, но не настолько, — сказала, улыбаясь, Флорентина и пошла выбивать мяч, попав из кустов прямо в лунку.

— Как в старые времена, — отметил Эдвард, готовясь к первому удару на второй лунке, и спросил Флорентину о планах на будущее.

— Паркин прав: я не могу устраивать скандал, который сыграет на руку республиканцам, поэтому я реально смотрю на своё будущее.

— И что это значит?

— Я доработаю оставшиеся четырнадцать месяцев вице-президентом, а затем вернусь в Нью-Йорк в качестве председателя группы «Барон». Думаю, что

смогу внедрить некоторые новые идеи, которые позволят нам обойти конкурентов, — не зря же я ездила по миру!

— Ну, тогда нас ждут интересные дни, — улыбаясь, сказал Эдвард, заходя вслед за ней на второй грин. Он попытался сосредоточиться на игре, а Флорентина продолжила:

— Также я собираюсь войти в состав совета директоров «Лестера». Ричард всегда хотел, чтобы я познакомилась с работой банка изнутри. Он постоянно напоминал мне, что директора его банков получают больше, чем президент Соединённых Штатов.

— Ну, по этому поводу тебе придётся разговаривать с Уильямом, а не со мной.

— Почему? — спросила Флорентина.

— Потому что с первого января будущего года он становится председателем совета директоров банка «Лестер». Он разбирается в банковском деле лучше, чем когда-нибудь смогу я. Уильям унаследовал от Ричарда внутреннее чутьё в работе с крупными финансами. Я ещё несколько лет останусь просто директором, но уверен, что нельзя было найти более подходящего руководителя для нашего банка.

— А он не слишком молод для такой ответственности?

— Ты была в том же возрасте, когда стала президентом группы «Барон».

— Ну вот, в семье будет хотя бы один президент, — сказала Флорентина и с полуметра не попала в лунку.

— Эта лунка — моя! — заявил Эдвард. — Теперь я знаю, на что ты потратишь часть своего времени, а что ты будешь делать с другой?

— Есть дела, — сказала Флорентина. — С тех пор как умер профессор Ферпоцци, фонду «Ремаген» требуется директор. Я решила возглавить его. Ты знаешь, сколько сейчас на депозите фонда?

— Нет, но один звонок — и я выясню.

— Я сэкономлю тебе деньги на звонок. Двадцать один миллион долларов, что даёт ежегодно почти три миллиона долларов дохода. Эдвард, наступает время учредить первый университет «Ремаген» со стипендиями для детей иммигрантов в первом поколении.

— И не забудь, госпожа вице-президент, про одарённых детей, независимо от их происхождения, — сказал Эдвард, ставя свой мяч на метку.

— Ты с каждым днём всё чаще говоришь как Ричард, — засмеялась Флорентина.

— Хотел бы я и в гольф играть так же, как он, — произнёс Эдвард, наблюдая за мячом, который улетел далеко, но в конце попал в дерево.

Флорентина не обратила внимания на слова Эдварда. Она мощно ударила по мячу, и тот приземлился прямо в центре фервея. Они разошлись в разные стороны и смогли продолжить беседу только на грине: Флорентина стала рассуждать о том, где, по её мнению, надо будет построить новый университет, кто должен стать его президентом и сколько студентов следует принять на обучение в первый год. Закончилось это тем, что Флорентина проиграла третью и четвёртую лунки. Она попыталась сконцентрироваться на игре, но с трудом свела счёт к ничейному только на девятой лунке, после чего сделала неудачный короткий удар по направлению к десятой.