Blue Strawberry
Шрифт:
Снизу донесся звук работавшего телевизора. «Еще одни…» – Выдохнула Куросаки, памятуя про странную «дружбу» меж капитаном Хитсугая и Карин, которой те наивно прикрывались ото всех. Она спешно спустилась с лестницы, не издавая в духовной оболочке ни одного звука. «Ну, пускай только они снова уснули под «Дона Каноджи»!..» Щас она им устроит…
– Бу-га-га-га!!! – Ичиго, ловко подкравшись, выпрыгнула из-за спинки дивана.
– Куросаки Ичиго, я думал ты все-таки повзрослела… – Проронил спокойный мужской голос, хозяин которого даже не шевельнулся в намеке на испуг от неожиданности.
Зато сама девушка не на шутку испугалась тому, кто сейчас заговорил с ней. Оказывается, черноволосая голова,
– Бьяк-куя? Откуда ты здесь??? – Появившись перед его лицом Куросаки округлила глаза. Как этот человек оказался здесь, на ее диване, в ее доме, в ее мире?..
– Нам с сестрой позволил остаться Куросаки Иссин.
Взгляд Ичиго скользнул по дивану и заметил миниатюрную скрутившуюся калачиком брюнетку, крепко спавшую на коленях брата. Она мягко улыбнулась: картина выдалась весьма милой и… по-человечески домашней. Рыжеволосая синигами достала одеяло из шкафа и бережно укрыла Рукию. Сама же села рядом с семейкой Кучики на пол. Она засмотрелась на Бьякую, который живо наблюдал за ее движениями, а когда угомонилась, с интересом воззрился на экран телевизора. В его серых серьезных глазах читалось любопытство и восхищение, которые делали грозного капитана Кучики похожим на ребенка, которому только что купили занимательную игрушку.
– Ты, что никогда не видел телевизор? – Мелькнула догадка в ее голосе.
– Знаешь, Куросаки Ичиго, в Готее-13 по части технических новинок славится лишь 12-й отряд. Остальные – более консервативные в этом вопросе синигами…
– Ты шутишь? – Не смогла удержать улыбку рыжая. – В самом деле? Ты, правда, первый раз видишь телевизор? Правда?
– Если ты сто раз повторишь этот вопрос, ответ останется прежним: нет, не видел.
Его спокойная манера с нервным подергиванием зениц и уголков губ смешила ее. Почему он всегда ведет себя так сдержанно, ведь они, кажется, сумели подружиться? Конечно, подурачиться с Бьякуей, как с Ренджи, вряд ли удастся, но ведь не мог же он быть всегда таким закрытым и непробиваемым для окружающих?
Точно подслушав ее мысли, серые глаза скользнули на нее в боковом зрении: капитан недоумевал, почему эта синигами сидит и посмеивается над ним, разве он не объяснил причин своей острой заинтересованности столь странным предметом с ожившими картинками и мелькавшими одна за другой историями?
Куросаки смутилась. Его внимание всегда приводило ее в смятение, поскольку она не всегда могла разгадать за этой суровостью истинные чувства и мысли Кучики.
– Спасибо, – тихо произнесла она, потупив взгляд.
– Хм, за что?
– За то, что спас меня в Сейрейтее и в Разделителе миров. – Ичиго с признательностью заглянула ему в глаза.
Кучики ничего не ответил: внезапная перемена в ней, в ее взоре сконфузила даже его, всегда уверенного в себе и сконцентрированного капитана. Но что-то в сегодняшнем контроле Бьякуи дало сбой: засмотревшись в успокоившиеся миром, смягчившиеся темнотой и поманившие тайной золотисто-карие глаза, сероглазый не заметил, как сам сделал роковой шаг и сократил расстояние между его лицом и лицом Куросаки. Они оба замерли. Стальные глаза смотрели с кроткой надеждой: она не испугалась, не отпрянула на сей раз, но… Куросаки и не излучала взаимность. «Из благодарности, значит…» – Догадался гордец, но тоже не отодвинулся от волновавшей его сердце девушки. Слишком велик был соблазн поддаться искушению и получить то, что он заслуживал по достоинству. Ведь в глубине души Кучики еще бунтовало истинное непонимание: почему Ичиго выбрала не его, если он во всем превосходил ее избранника?
«Прости, Бьякуя…» – Отвечала безмолвно она
Ее губы, так и не утолившие жажду, обдали Кучики жаром. В его голове что-то поплыло или расплавилось. Сердце в груди потеряло очередной осколок льда. Бьякуя приблизился еще ближе, сливаясь с Куросаки дыханием и струящимся золотом взглядом, пока она покорно не закрыла глаза… «Вот оно сладостно-грешное мгновение», – подумал Бьякуя.
– М-м-м… Нии-сама… – Пробубнила Рукия во сне и, капитан, отрезвленный реальностью и присутствием еще одного человека в этой комнате, как и в его жизни, замер.
Куросаки виновато посмотрела на него. Он, в свою очередь, покосился на сестру. Горько улыбнувшись, он с усталостью в печальных серых глазах приласкал взглядом смутившуюся девушку:
– Похоже, судьба так и не даст мне шанса сорвать с твоих губ поцелуй, Куросаки Ичиго…
– Да, – проронила Куросаки и свесила рыжеволосую голову, скрывая в челке стыд и сожаление: судьба и голубоглазый арранкар, не дававший ей быть неискренней с капитаном Кучики...
====== LXXVI. СВЕТ В ОКНЕ: ИСКРА ДЛЯ ПОГАСШЕЙ СИЛЫ ======
Рыжеволосая устало волочила ноги, поднимаясь наверх. И почему это, прежде воздушное, легкое тело будто гирями привязали к полу? Понимающий взгляд Кучики резал сухожилия и обездвиживал и без того раздавленное тело. Уж лучше бы он на нее кричал, обижался, ненавидел, только бы не старался успокаивать своим всё понимающим взглядом. Кто виноват в том, что они не могут быть вместе? Разве это не она? Не судьба, не обстоятельства, не традиции, не статус, не прочая всегда-все-объясняющая чепуха, под которую люди обычно подстраивают свои толкования чего-то невозможного. Такого с Кучики Бьякуей случится, в принципе, не могло: он поступал по велению собственного сердца, гордого, но все же своевольного. Брак по любви аристократа с безродной руконгайкой доказал это однажды. Затем была такая же неподходящая сестра, и вот теперь – неподобающая симпатия к человеческой девчонке, которая предпочла ему врага… Да, это она причиняла ему боль и доставляла проблемы.
Ичиго прижалась горячим лбом к своей двери и попыталась перестать думать. Нащупав под рукой вывеску лейтенантов, она предположила, что было бы не плохо сменить ее на другую: по типу «Не влезай – убьет» или «Ушла в себя – вернусь нескоро». Сложность этого заключалась в том, что сокращающаяся реяцу не давала возможности сразиться силой со своими страхами и проблемами, а переполнявшее ее жизнь количество близких, друзей и знакомых, не давали уйти Куросаки от своих тревог и переживаний путем чистого абстрагирования и полного уединения. Даже чертов внутренний мир не мог дать ей такого желанного одиночества – с уходом Зангетсу и Хичиго, теперь его переполняли призраки Улькиорры и Айзена – не самая лучшая компания, чтобы успокоиться и забыться хоть на несколько минут.
Губы Куросаки дернулись в нервной потуге издать первый всхлип и пуститься вслед за ним в горестные стенания. Непроверенный способ, но говорят, что девушкам это иногда помогает. Куросаки понимала, что все это глупости – единственная отрада, которая могла бы ее точно утешить и успокоить находилась в запредельно далеком мире, который она оставила, не успев спасти свое счастье… «Поделом тебе, Куросаки!» – Хлопнула она кулаком по двери: за ошибки нужно расплачиваться и внутренние страдания вкупе с исходом реяцу именно то, чего и заслуживают недостойные слабаки…