Боевая птица

Кейс Сия

— Ты же… способен…говорить с ней?

Кайрин нахмурился:

— Да, но… она просто невыносима. Несет какой-то невнятный бред, будто слова подобрать не может.

Ван Илар не заметил, как поднялся со своего места и поплелся в сторону клетки, будто она притягивала его. Он еще никогда не видел, чтобы от птицы исходила такая аура…

— Правильно. — Сказал Ван Илар удивленному Кайрину, — Потому что это не ее язык.

Он коснулся пальцами прутьев клетки, почувствовав, что Кайрин уже стоял за спиной. Ван Илар посмотрел на Многоликого:

— Сколько лет она здесь?

— Когда

я стал жить здесь, она уже была. — Недоуменно ответил Кайрин, — Шесть, шесть лет, это точно. Может, больше.

Ван Илар закрыл глаза, призывая ко всем своим чувствам. Дрожь пробрала его до костей. Канарейка в клетке истерически заверещала.

— Что она говорит? — Не открывая глаз, спросил колдун.

Кайрин ответил после долгой паузы. Ван Илар не имел никакого представления, как можно разбирать в этом писке какие-то особые птичьи слова, но он надеялся, что не ошибался. Почему-то сейчас он чувствовал себя так, словно не было этих месяцев голода, словно не в его руках были жизни его людей, словно от него ничего не зависело.

Словно он никогда не был колдуном. Словно был смертным. И счастливым.

— Она… просит о помощи. — Запинаясь, вымолвил Кайрин. — Что происходит?

Ван Илар посмотрел на парня:

— У тебя есть ключ от этой клетки?

Тот подумал несколько секунд, а потом кивнул.

— Если мои подозрения верны… — Задумчиво сказал Ван Илар.

— То?

— То твой отец еще худший человек, чем ты думаешь.

Кайрин рванул к большому столу и стал выдвигать каждый ящичек в поисках ключа. Он успел рассыпать какие-то бумаги, уронить чернильницу на пол и случайно порвать карту Лоури, лежащую на столе. Вся эта суета быстро надоела Ван Илару, и он стал всматриваться в птицу, что теперь билась в стенку клетки, словно пытаясь вырваться. Аура от нее исходила все сильнее и сильнее, словно в глазах Ван Илара кто-то повышал четкость.

Наконец Кайрин передал Ван Илару ключ, и тот дрожащими руками открыл клетку. Канарейка влетела ему буквально в руки, и только тогда Кайрин понял, что что-то не так.

— Она совсем не боится тебя. — Подметил он.

— Она, в отличие от тебя, понимает все. — Съязвил Ван Илар, рассматривая птичку в своих ладонях.

Он мог умереть от такой сильной магии.

Вряд ли у него хватит на это сил. И все же Ван Илар прошептал:

— Настало время вернуть то, что у тебя отняли.

Он посадил канарейку на подлокотник кресла и та, уставившись на него своими глазками-бусинками, послушно оставалась на месте.

— Она…о чем она просит тебя? — Спросил Кайрин, все еще вслушивающийся в ее писк.

Ван Илар ухмыльнулся, разминая пальцы.

Его губы зашевелились, произнося заклинание, что неожиданно и очень кстати всплыло в памяти. Птица замерла в нетерпении. Вскоре теплое свечение заполнило ее грудь, и Ван Илар позволил себе краем глаза посмотреть на Кайрина, глаза которого стали похожи на блюдца.

Он попытался сосредоточиться, хотя в груди появилось незнакомое щемящее чувство — страх. Страх, что у него не получится или попросту не хватит сил.

Ван Илар редко жестикулировал во время

колдовства — заклинания и так давались ему легко. Он был рожден для магии. Но сейчас сомнения пересилили, и колдун буквально вцепился в воздух пальцами. Он хотел выцарапать это проклятье из судьбы жертвы, и нить за нитью распускал те швы, которыми оно было пришито к ней.

Он закрыл глаза и стиснул челюсти так, что зубы едва не крошились от напряжения. Ван Илар не хотел видеть весь тот свет, что сейчас залил комнату, словно в ней появилась новая звезда, не менее яркая, чем само солнце. Где-то вдалеке сознания у него проскочила мысль, что надо было предупредить Кайрина, ведь он на полном серьезе мог лишиться зрения. Ван Илар решил от этого отмахнуться.

Канарейка закричала, и Ван Илар наслаждался этим звуком, хоть он и был воплем страданий. Должно быть, то, что он решил с ней сотворить, было больнее пыток. Но один раз в жизни она уже пережила эту боль. Переживет и второй. Ван Илар вслушивался в птичий крик, пока он не стал обессиленным человеческим стоном.

Тогда он распахнул глаза. Ван Илар даже не заметил, что оказался на коленях, а что по щекам у него катились слезы. Он заметил только, что Кайрин подлетел к креслу, как ошпаренный.

Потому что канарейки там уже не было. Вместо нее на них уставилась полуголая девушка, хватающая воздух ртом и пытающаяся пошевелиться. Ее нелепые движения были бы смешны, если бы Ван Илар не осознавал, как ей сейчас страшно и насколько стыдно. После птичьего тела человеческое покажется не таким уж и удобным. Хотя откуда Ван Илару знать…?

— Она, что… человек!? — Спустя, кажется, целую вечность, выпалил Кайрин.

Ван Илар осел на полу:

— Была им все это время.

Он посмотрел на девушку, поймав на себе ее взгляд. Ван Илар не имел никакого понятия, кем она была и за что ее прокляли, но подозревал, что за непокорность. Она была слишком красива — как ангел среди подзаборных псов. На ее плечах болтались какие-то обноски, словно сшитые из мешковины, и девушка стыдливо прикрывалась ими, видя рядом двух мужчин.

— Кто ты? — Спросил Кайрин.

Она долго всматривалась в него:

— Почему ты не слышал моей мольбы!? Почему мне пришлось ждать так долго?

— Он бы все равно не расколдовал тебя. — Вмешался Ван Илар.

Девушка уставилась на него своими зелено-карими глазами. Дрожащей рукой она убрала светлую прядь челки за ухо. В ее лице не было ни одной неправильной черты. В ее голосе не было ни одного некрасивого звука.

«Вдруг она рождена, чтобы попасть в Башню?» — промелькнуло в голове Ван Илара.

Перед глазами у него все поплыло. Ван Илар и так сидел на полу, но сейчас его силы будто бы окончательно исчезли, превращая хозяина в бездыханный труп. Он рухнул на пол, слыша невнятный крик девушки, как последнее, что было перед наступлением тьмы.

Над головой Ван Илара висел каменный потолок, и его четкое зрение сразу же подметило несколько трещин в старых заплесневелых кирпичах. Он все еще был в замке. Отсветы огня плясали даже на потолке, а потом Ван Илар услышал голоса из другого конца комнаты: