Боевые будни штаба
Шрифт:
Днем пришлось побывать в 10-й бригаде. Около дороги врывалась в землю рота лейтенанта Г. Л. Емеца. Лейтенант, молодой, энергичный, терпеливо выслушал мои замечания. Он согласился, что недочетов в организации обороны пока много.
— Сделаем в лучшем виде, — бойко заверил он. Помедлив, раздумчиво добавил: — Теперь надо наступать, а не врываться в землю.
Бойцы выжидательно смотрели на своего ротного. Я знал, что не в почете у них саперная лопатка: попадая под огонь, расползались они по воронкам, канавам и лежали в таких ненадежных укрытиях, рассчитывая, что на этот раз осколок пролетит стороной, а танк прогрохочет мимо. Конечно, гвардейцам
На Северо-Западном фронте я хорошо познал оборону. Она там создавалась капитально. За первой траншеей отрывалась вторая, третья, потом появлялись вторая и третья позиции, оборудовались дзоты, землянки для отдыха, устанавливались проволочные заборы и минные поля. Здесь же совсем другие условия: оборона на короткий срок — как пауза, наступившая после тяжелого боя.
Подключился к проверке состояния обороны адъютант старший батальона лейтенант Н. А. Донец, Совсем недавно его назначили на эту должность. Ротным он был смелым и авторитетным, не шагал по проторенным тропинкам, искал новое, которое помогало успешному выполнению поставленной задачи.
— Пришелся ли штаб по сердцу? — поинтересовался я у него.
— Осваиваю, — неопределенно ответил он. — Пока все незнакомо, колко.
Он не скрывал, что многие вопросы решал на ощупь, а нередко — по-командирски, как делал, будучи ротным. На днях получилась у него обидная осечка: скомандовал выдвинуть прибывшую на усиление противотанковую батарею к первой роте — перед ней противник держал танки и мог в любой момент бросить их в атаку. Но комбат видел опасность удара танков не с фронта, а со стороны левого фланга.
— Думать надо, напомнил он, отменив распоряжение.
— Приобретаю опыт с помощью таких уроков. — невесело пошутил Донец, рассказав мне об этом. — Обижаться надо на себя. Не усвоил простую истину: нельзя штабному работнику отдавать приказы без ведома командира.
У меня много времени занимало участие в проверках. В ходе их приходилось видеть организацию и методы работы в разных штабах. Каждый штаб действовал по-своему, но у всех отмечалось общее — согласованность с командиром в выполнении задач. Если же нарушалась она, то чаще всего штаб попадал в неприятные ситуации, как произошло с лейтенантом.
Удачно подметил Донец: на первых порах от новой должности тянет холодком, сыростью. Но это пройдет, работа закрутит, приветливее и ближе станут лица сослуживцев.
В штабе никогда не убывало работы. В дни затишья сохранялся тот же темп, что и в горячую пору боев. Помимо предписанных нам ежедневно выполняемых мероприятий на оперативный отдел обрушивалось немало других, ранее не предусмотренных, но таких же срочных и важных. Так, в эти дни предстояло спланировать проведение сборов снайперов и истребителей танков. Требовалось подготовить расписание занятий и подобрать специалистов, способных за несколько суток научить воинов мастерству меткого выстрела.
Появилась необходимость принять срочные меры по повышению бдительности. Командир корпуса с осуждением в адрес штаба сказал, что полоса обороны напоминает проходной двор. Теперь операторам предстояло разработать мероприятия, осуществление которых поставило бы заслон движению посторонних лиц по всем дорогам и тропинкам в пределах обороны корпуса.
Однажды вся ночь ушла на составление отчета за
Трудно сказать, что лучше и быстрее: заставлять исполнителя вносить поправки в разработанный им текст или самому начальнику выправить документ. Но, по моему мнению, когда сроки подготовки документа уже истекли, что чаще всего случалось, а исполнитель «исчерпал» свои возможности, то целесообразнее старшему самому выправить текст. К тому же по своему опыту знал, что такие исправления — самые эффективные уроки в обучении подчиненного в процессе его практической работы.
Казалось, была выполнена самая обычная работа, но для меня она явилась своеобразным экзаменом, который сдают ученики при переходе в другой класс. Все основные мысли и положения, вложенные мною в отчет, получили одобрение, и это радовало.
Вчитываясь в исправления и поправки, я видел вспаханное поле, на котором заботливой рукой были устранены допущенные при вспашке огрехи. Их оказалось немного. Росла убежденность, что при более внимательном отношении к делу, терпеливом подборе слов и выражений можно самому зачищать огрехи, не перекладывая утомительную работу на начальников.
В эти дни затишья на фронте группа воинов была направлена к тем, кто должен скоро стать в наши ряды, — в лагерь запасного полка. Мы прибыли для передачи боевого опыта. Большой успех выпал на долю сержанта Виктора Нестерова. Привез он броневую плиту от немецкого танка. Плита с зазубринами, тяжеленная. Нестеров лично подбил под Моздоком два танка. Стрелял из противотанкового ружья без промаха. Утром он установил плиту около заросшей канавы. С огневой позиции она с трудом просматривалась. Молодые бронебойщики с интересом следили за действиями сержанта.
Нестеров взял из рук одного бойца ПТР, занял позицию. Пять выстрелов сделал он по цели. К броневому щиту двинулись десятка четыре воинов. Нестеров, высокий, широкоплечий, уверенно шел впереди всех. Пять пробоин в щите почти касались друг друга. Бронебойщики смотрели на щит как на чудо. Такого они еще не видели. К щиту подходили другие бойцы, и, чтобы видеть пробоины, двое подняли плиту. Нестеров стоял рядом, переступал с ноги на ногу, смущаясь, торопливо пояснял:
— Ружье хорошее. Бьет без промаха. Танк не страшен бронебойщику. Главное — смелость, выдержка и злость. Не дрогнешь — победишь.
Бронебойщики окружили сержанта.
— Если ты бьешь, а он — ползет? — спрашивал молодой боец. — Может, броня попалась крепкая, не берет ее.
Нестеров припомнил из своей практики похожий случай:
— Два выстрела сделал в лоб. Брызнули искры, — значит, попал, а танк невредим. Дистанция сокращалась. Успел сделать третий выстрел в гусеницу. Развернулся танк, а я ему еще одну пулю в борт. Подбил… Надо с умом выбирать позицию. Не бить в лоб, — и он постучал пальцем по голове.
Сержант выдвинулся к одиноко стоящему дереву, оглядел поле, спросил, откуда выгоднее атаковать танкам. Справа с шумом билась в крутых берегах речка, прямо — холмистое поле с редкими кустами, слева виднелись котлованы, отрытые под фундаменты построек.