Боевыми курсами. Записки подводника
Шрифт:
Перейдя на третью позицию стрельбы, мы вновь открыли огонь. Вновь полетели в фашистов наши снаряды. И здесь в темном небе ярко вспыхивали и постепенно [64] гасли многочисленные ракеты. В свете их догорающих огней просматривался передний край нашей обороны, над которым клубился плотный дым.
Наша артиллерия методично утюжила фашистские позиции. Несколько минут огневой шквал бушевал вдоль уреза воды, потом переместился в глубину обороны противника. Однако фашисты не хотели отступать и продолжали активно отстреливаться. Со стороны моря на скопление вражеских войск обрушился шквал трассирующих снарядов и
Наш расчет увеличил темп стрельбы. Быстрее зазвенели по палубе раскаленные гильзы. По существовавшим тогда документам, пустые гильзы требовалось сдавать на береговую базу. Пришлось специально выделить двух матросов, Мокрицына и Беляшева, которые подбирали черные от пороховой копоти гильзы и через рубочный люк передавали их в центральный пост. Еще не остывший металл обжигал их руки и тело, а густые, едкие пороховые газы долго не выветривались из собранных гильз и отравляли личный состав центрального поста в течение всего перехода. Но нам приходилось с этим мириться.
После окончания третьего этапа стрельбы мы легли на обратный курс и пошли в Севастополь. За кормой подводной лодки непривычно пенилась и бурлила мутная от поднятых со дна песка и ила кильватерная струя. Вскоре мы благополучно миновали мелководную часть Каркинитского залива и вышли на достаточные глубины. Наш курс лежал в главную базу.
Войдя в Севастополь, мы пришвартовались на восточной стороне Южной бухты у первого плавучего причала, невдалеке от здания штаба бригады. Очередной боевой поход, полный тревог и переживаний, был окончен.
На палубе подводной лодки построился весь личный состав. К нам обратился командир бригады капитан 1-го ранга П.И. Болтунов, он поблагодарил нас за успешное выполнение боевого задания. [65]
– Вы успешно провели артиллерийскую стрельбу по врагу… Это был первый случай использования лодки для обстрела фашистов, рвущихся к Севастополю!… Желаю вам новых боевых успехов!
Громким дружным «Ура!» ответили мы на поздравление комбрига.
Удержав Ишуньский рубеж, наши войска помогли Черноморскому флоту укрепить оборону Севастополя. В боевой летописи Военно-морского флота (1941-1942 гг.) наш обстрел описали следующим образом:
«В ночь на 27.10 приморский фланг наших войск поддерживала артогнем подводная лодка «С-31» (капитан-лейтенант И.Ф. Фартушный), проникшая в Каркинитский залив. Это был первый на Черном море случай использования подводных лодок для обстрела побережья».
Так мы внесли первый скромный вклад в общее дело начинающейся обороны города.
Обстановка на Черном море накалялась. 26 октября на Крымском направлении наши войска, неся большие потери, начали отступление. 30 октября немцы подошли к главной базе Черноморского флота - Севастополю.
Каждого из нас эта весть поглотила целиком. В то время мы еще не осознавали, что это было лишь начало героической обороны Севастополя. Любой из нас был готов остаться на суше и сражаться с врагом лицом к лицу, чтобы не пустить его в наш любимый город.
Но долг звал нас в море. Выполняя боевой приказ, мы пополнили провиант, артиллерийский боезапас и вышли в море на боевую позицию в северо-западную часть Черного
Волны, фосфорически светясь, окатывали с ног до головы стоящих на мостике вахтенного командира и наблюдателей. Таинственные мерцающие огни причудливыми гирляндами вспыхивали на гребнях волн то тут, то там.
Дело в том, что осенью в водах Черного моря появляется множество не видимых простым глазом живых организмов. Из-за них потревоженная волнами, кораблями, судами или даже дельфинами поверхность моря начинает мистически светиться, создавая иллюзию присутствия бесформенных потусторонних существ. [66]
Но особое беспокойство доставляли нам в это время дельфины. Они, когда мчались в нашу сторону, оставляли на поверхности пенящийся след, очень похожий на бурун от перископа или торпеды. Вполне естественно, что в ночном сумраке верхняя вахта воспринимала их следы именно так. И лишь вблизи сигнальщики могли разглядеть изящные тела дельфинов. Они неслись стремительно, и их спинные плавники действительно издали походили на бурун от перископа, а фосфорическое свечение воды в точности воспроизводило след парогазовых торпед.
Мы никогда не упрекали сигнальщиков, получая от них доклады об обнаружении подобного следа, памятуя, что лучше лишний раз напрасно объявить боевую тревогу, чем прозевать настоящие торпеду или перископ.
В походе по радио мы узнали, что 6 ноября 1941 года в Москве, как и в мирное время, состоялось торжественное заседание, только в этот раз оно проходило не в Большом театре, а на перроне станции метро «Маяковская».
Наступил день 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. По всему фронту враг рвался вперед. Советские войска оставили Волоколамск и Можайск. На отдельных участках фронта фашисты совсем близко подошли к Москве. Бои шли у Наро-Фоминска и Серпухова. Слушая сводки Совинформбюро, мы ловили каждое слово о Москве. Мы ясно понимали, что ноябрь оказался тяжелее октября, который мы провели еще в Севастополе. Фашисты взяли Клин и Солнечногорск, а ведь эти города находятся совсем близко от столицы.
В боевом походе, вдали от родных берегов наша любовь к Родине проявлялась особенно сильно. Ее трудно выразить обычными словами, ее надо ощутить самому.
С особой остротой это чувство овладело нами в день праздника - 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, который мы встретили в море, под водой.
Вся команда собралась в первом отсеке.
– Товарищи!
– обратился к нам комиссар Коновалов.
– В Москве, на Красной площади, только что состоялся традиционный праздничный военный парад. [67]
Лица у всех засияли.
– Неужели как и прежде?
– воскликнул Федорченко.
– Да, как и прежде, в мирное время… - ответил комиссар.
Шепель, Федорченко, Индерякип, Рыжев, Мамцев и другие матросы окружили комиссара, наперебой спрашивая, действительно ли состоялся военный парад - уж очень в то время это событие казалось необычным и радостным.
– Тихо, товарищи!
– дружелюбно прервал разволновавшихся матросов Григорий Андреевич.
– На Красной площади с короткой речью выступил Иосиф Виссарионович Сталин. В своем выступлении он поздравил советский народ и Красную армию с великим праздником Октября, - продолжал комиссар.