Бог-без-имени
Шрифт:
Потом их перебили.
— А разве с тьмой можно договориться? — спросил Фьольвир.
Незнакомец повел плечом.
— Мтаг считает, что можно.
— С вахенами?
— С той силой, что управляет вахенами.
— Но тогда…
— Что?
— Почему Йорун не смог договориться?
— О, Фьольвир, — грустно улыбнулся незнакомец. — Как можно договориться с тем, чьим непременным, непреложным условием выступает смерть не только твоя, но и всего твоего мира? Других миров? Тьма есть тьма. Что
— Но если вахены живут во тьме…
— То, что?
Фьольвир замялся.
— Ну, значит, там тоже есть жизнь.
Хохот незнакомца снова разнесся над морем. Солнце подсветило волны, и, казалось, что Коггфальтаддир медленно плывет по дорожке из расплавленного золота.
— Вахенов, мой арнасон, назвать живыми у меня вряд ли когда-нибудь повернется язык. Это… — незнакомец поискал сравнение. — Это даже не животное. Это инструмент. Как палка. Как топор. Не больше.
— А сама тьма? — спросил Фьольвир. — Она живая?
Незнакомец погасил улыбку.
— Говорят, все боги вышли из тьмы, — сказал он. — Старшие боги. Не Йорун и даже не его отец Хафьйод. Еще старше, еще древнее. Боги богов. Боги богов богов. Вот они вроде бы были из тьмы.
Фьольвир поежился. Ему представилось, что на плечах братьев-богов стоит Хафьйод, а на его плечах стоит еще кто-то, а на плечах этого кого-то, уходящего фигурой и головой в небесный свод, стоят еще и еще — более мощные, более грозные, с пальцами-колоннами, ногами-скалами.
— А где эти боги? — спросил он.
— Умерли, убиты, ушли…
— Во тьму?
Незнакомец, хмурясь, задумался.
— Нет, арнасон, вряд ли, — сказал он, огладив складки на голове Коггфальтаддира. — Многие, скорее всего, создали собственные миры и поселились там.
— А они не могут нам помочь с тьмой?
Незнакомец, не отвечая, долго смотрел в рассветное море. Золотая рябь словно стала ярче. Солнечный свет белил скалы береговой линии, и на них было больно смотреть. На скалах проступали черточки сосен. Мертвое чудовище с пассажирами на загривке течение все ближе и ближе подтаскивало к берегу.
— С теми богами все сложно, — наконец произнес незнакомец. — Они… Представь, что ты — муравей, арнасон, и хочешь докричаться до человека. Или нет, не так. Представь, что наш мир — это одна песчинка, сметенная к очагу, а древний бог — это гора за десять тысяч шагов от тебя. Думаешь, гора услышит скрип песчинки? Для нее и тьма, пожалуй, не совсем тьма. Нам неоткуда ждать помощи.
— Жалко, — сказал Фьольвир.
— Не жалей! Станешь героем, запируешь в Тааливисто. Сагу о тебе сложат.
Незнакомец принялся спускаться по брюху Коггфальтаддира.
— Кто? — наклонившись, спросил Фьольвир. — Кто сложит?
Незнакомец поднял
— Люди.
— А как они узнают?
— Об этом уж Йорун побеспокоится. Нам пора.
Незнакомец перекатился по складкам на брюхе чудовища и, придерживаясь за щетину, сбежал к самой воде. Фьольвир был слишком стеснен мешком и топориком, чтобы показать такие же чудеса ловкости. К тому же грубая шкура монстра стала рыхлой, влажной, и то и дело казалось, что она вот-вот продавится под свейками.
Кристаллы льда, которыми Коггфальтаддир был утыкан, как еж иглами, расплылись белесыми потеками. Чудовище постепенно оседало, погружаясь само в себя. Рот на голове ввалился.
— Куда?
Незнакомец перехватил разбежавшегося Фьольвира, прижал к суставчатой лапе, которая ответила на тяжесть врезавшегося в нее тела шумным всплеском. На воде болтались остатки лодки, какой-то мелкий мусор и чешуя.
— А как мы?.. — Фьольвир мотнул головой в сторону берега.
Незнакомец хлопнул Коггфалтаддира по дряблой шкуре.
— Скоро Когги подойдет совсем близко.
И действительно, течение стало забирать влево, разворачивая тушу чудовища боком. С треском упала и, кажется, сломалась одна из задних лап. Берег потянулся навстречу жадной каменной клешней, но клешня промахнулась, мелькнув округлой бухтой с остовом разбитого корабля. Поверх скальной породы зеленой, спутанной шерстью в изобилии высыпали сосны. Солнце сместилось к югу, поднялось выше, выплыло из-за спин и стало свирепо светить в глаза. Незнакомец сморщился, закрываясь от него ладонью. Коггфальтаддир покачивался и булькал. Из-под него то и дело, окрашивая воду, текло розовое.
— Еще немного, — сказал незнакомец.
Он вглядывался в скалы с таким видом, будто ожидал встречающих. Фьольвир повис на лапе.
— А кааряйны? — спросил он.
— Не беспокойся, будут и кааряйны, — сказал Унномтюр.
— Они знают?
— Про нас? Конечно, знают!
Фьольвир тоже стал вглядываться в поднимающиеся из воды камни. Солнце слезило глаза. Скалы расщеплялись и сливались, шли трещинами, изломами и складками, некоторые складки, как раны, проложенные тряпками, пенились мхом. Местность выглядела не очень гостеприимной.
— Я их не вижу!
— Они сейчас не здесь, — перекрикнул порыв ветра незнакомец. — Они сейчас Мтага провожают.
— Куда провожают?
Незнакомец обернулся.
— К вратам не так уж просто попасть, — объяснил он. — Был бы Мтаг бог, то шагнул — и уже там. А человеку придется собрать ключи, открывающие Мост. Ключи, как это принято, находятся у хранителей. Четыре хранителя — четыре ключа. А пятый — в мостовой башне. Но и к хранителям попасть не просто, для этого необходимо пройти до нужного места по тонкому пути.