Бог Войны

Кент Рина

— С Днем Рождения!

Игривый взрыв ярко-розового конфетти взлетает в воздух, наполняя пространство причудливыми бумажными ленточками, которые слегка щекочут мои щеки и оседают на платье.

Элегантная приемная моих родителей украшена каскадами белых и розовых воздушных шаров, как будто это мой шестнадцатый День Рождения.

В центре всего этого возвышается торт, украшенный сладкой ватой, который является центральным элементом этого особого события. Кажется, будто я попала в сказочный мир и меня

окружают любимые люди.

Сегодня мой двадцать четвертый День Рождения, но это также день, когда я официально выписываюсь из клиники.

Не потому, что я попросила или что папа надавил на врачей, а потому, что доктор Блейн решила, что я могу нормально функционировать в обществе, не представляя угрозы ни для себя, ни для окружающих.

Очевидно, я превзошла ее ожидания от экспериментальной терапии. Однако не все было так радужно. Мне неоднократно хотелось сдаться, и я плакала во сне чаще, чем хотела бы признаться, в основном потому, что мне было слишком одиноко и не хватало одного Железного Человека.

И хотя я все еще должна принимать лекарства, мои приступы под контролем и ими можно управлять. Вот уже два месяца у меня их нет, и я чувствую себя так, будто заново родилась.

Как будто я могу перепрыгнуть через Луну и дотянуться до звезд.

Я могу профессионально заниматься виолончелью, если захочу. Конечно, меня немного пугает мысль о том, что я буду стоять на сцене перед публикой и судьями, но весь этот прогресс будет напрасным, если я не возьму жизнь в свои руки и не сделаю все возможное.

— Всем спасибо! — улыбаюсь я, принимая от папы и мамы огромный букет розовых георгинов.

Ари и Сеси душат меня в объятиях.

Глин отталкивает их, чтобы обнять меня, и мне кажется, что я слышу, как она шмыгает носом у основания моей шеи. Затем наступает очередь Анни. Она визжит.

— Мне нравится это платье, девочка!

— Твое тоже потрясающее! — я касаюсь пушистого тюля. — Но почему бант развязан?

Она краснеет.

— Виноват, — Крей притягивает ее к себе, положив руку ей на бедро.

— Серьезно, держите себя в руках, — я закатываю глаза. — Сегодня мой День Рождения.

— И? — спрашивает он с непроницаемым лицом.

— Крей! — Анни тихонько ругается, ее лицо все еще красное, а потом она выпаливает: — Мы переезжаем сюда насовсем, так что успеем сходить на шоппинг. Не могу дождаться!

— Наконец-то, девочка!

— Я тоже вернусь. Когда-нибудь, — Лэн хватает Крея за плечи. — Не нужно бросать розы к моим ногам или слишком волноваться.

— Волноваться? — Реми тяжело дышит. — Больше похоже на ужас. Могу только представить, сколько драмы ты принесешь и чьи жизни разрушишь.

— Может, я начну с твоей, Ремс. Что думаешь об этом?

Реми прижимает телефон к уху.

— Мам, забери меня.

—

Прекрати, Лэн, — Ари встает рядом с Реми и обнимает его за талию. — Или я выбью тебе зубы.

— Уже трясусь от страха, — бесстрастно говорит Лэн.

Я вижу, как папа сужает глаза на Ари, даже когда Реми пытается высвободиться из ее объятий. Почти уверена, что за последние пару месяцев они стали друг другу симпатичны, учитывая переменчивое настроение Ари.

У нас с сестрой не только синхронные месячные, но и, судя по всему, синхронные разочарования.

Хотя она, кажется, недавно нашла свой счастливый конец, а я все еще пытаюсь держаться в тени.

Даже сейчас, когда я окружена друзьями и семьей и чувствую, что меня любят, ценят и мне чертовски повезло, что они у меня есть, я не могу избавиться от черной ямы, которая увеличивается в моей груди.

Я верила, что со временем смогу забыть его. Может, не сразу, но со временем.

Наверняка наступит день, когда я буду ложиться спать и не думать о его тепле, окутывающем меня. Проснувшись, не буду представлять, как прижимаюсь к нему невероятно близко или как мне подают завтрак в постель.

Я больше не могу принимать ванну, не могу спать, смотреть фильмы или даже читать свои романтические книги, не думая о нем. Он — герой всех моих романов. Думаю, так было уже давно.

Черт, мне снится, как он читает мне эти книги, когда я кладу голову ему на колени. Во сне Илай гладит меня по щекам, целует в лоб и говорит глубоким, успокаивающим голосом:

— Спи спокойно.

И в итоге я так и делаю.

Так не должно быть.

Что с того, что я была влюблена в него сколько себя помню? Я молода и должна была уже пережить это.

Должна была быть в состоянии распознать токсичность и выбрать путь бегства от этого.

От него.

Но меня продолжает тянуть обратно невидимая нить. И последнее, чего я хочу, — это оборвать ее.

Поставив букет в фарфоровую вазу, я иду на кухню, чтобы чего-нибудь выпить.

Но обнаруживаю, что Джереми прижимает мою лучшую подругу к стене и пожирает ее лицо.

— Вы, ребята, совсем не помогаете, — ворчу я, распахивая холодильник, беря банку лимонного тоника и смешивая его с диетической колой в стакане.

— Прости, — шепчет Сеси.

— Это она должна извиняться передо мной, что все это время крала тебя у меня, — парирует Джереми, прижимая ее к себе.

— Джер! — она бьет его в грудь. — Мы же говорили об этом.

— Мне жаль, — говорю я после паузы. — Я знаю, тебе было тяжело отпустить ее, и, если бы ты не любил ее и не уважал ее желания, ты бы этого не допустил. Так что спасибо. Обещаю впредь не отнимать ее у тебя так надолго.

Он приподнимает бровь.

— Извинения приняты.