Бог Войны
Шрифт:
— Даже если мне станет хуже?
— Особенно если тебе станет хуже.
— Даже если я не захочу тебя?
— Даже тогда. Хотя ты хотела меня с детства. Сомневаюсь, что это когда-нибудь изменится.
— Это правда, — я хихикаю сквозь слезы, прежде чем смех медленно затихает. — Прости, что я угрожала тебе самоубийством. Этого больше никогда не повторится.
Он кивает, вспышка боли мелькает в его глазах.
И тут я понимаю, что, возможно, причинила ему такую же сильную и глубокую боль, как и он причинил мне
Железный Человек чувствует, и я — тому причина.
— Я люблю тебя, Илай. Я влюблена в тебя с тех пор, как была маленькой несведущей девочкой. То, что началось как наивная влюбленность, переросло в неконтролируемую любовь, ради которой я готова на все. В том числе забыть обо всей боли в прошлом.
— Ты сделаешь это? — бормочет он.
— В одно мгновение. Мы слишком долго были вдали друг от друга. Мы слишком долго друг друга не понимали. И я думаю, нам пора начать новую жизнь вместе.
— Вместе, — говорит он, а затем его губы касаются моих.
Вначале это сладкий поцелуй, но затем он углубляет его, похищая мое дыхание и мое будущее.
Любовь всей моей жизни может и не обычная, но он — весь мой.
Глава 44
Ава
Мои стоны эхом разносятся по коридору, когда Илай несет меня в нашу спальню, впиваясь своими губами в мои.
Мне, наверное, стоит быть тише, особенно после того, как Сэм и Лео ухмылялись и прокашливались, когда мы проходили мимо прихожей. Но, честно говоря, я слишком счастлива. И возбуждена.
Это издевательство, что я целых пять месяцев не могла прикасаться к своему мужу.
Все еще прижимаясь своим языком к моему, Илай тянется к моей молнии и тянет за язычок вниз, его пальцы скользят по моей разгоряченной коже, оставляя на ней войну мурашек.
— Боже, я чертовски скучал по тебе, — ворчит он мне в губы. — Я скучал по твоему запаху, твоему вкусу, — он облизывает мои припухшие губы, затем впивается зубами в нижнюю и целует меня в нос. — Твоим губам, твоему носу, твоим глазам, твоему телу, смеху и даже твоему чертовски дерзкому поведению. Я скучал по всему.
Его губы вызывают мурашки везде, где он меня целует, и каждая частичка меня пульсирует от обожания и безграничного возбуждения,
Когда он укладывает меня на кровать, я обхватываю его за шею, целую его щеку, нос, веки, а затем прижимаюсь губами к его губам.
— Я тоже скучала по тебе, так сильно, что это сводило меня с ума.
— Ты больше никогда не исчезнешь из поля моего зрения, миссис Кинг.
— Никогда.
Он чмокает меня в кончик носа, затем опускает голову и медленно меня раздевает, целует в ложбинку между грудей и так долго
В свою защиту скажу, что прошло слишком много времени.
Я хватаюсь за его рубашку и неловко раздеваю его, пока мы оба не оказываемся совершенно голыми. Черт возьми. Я почти забыла, как аппетитно горяч мой муж. Неудивительно, что я не могу и никогда не смогу забыть его.
Он единственный мужчина, который у меня когда-либо был, и никто другой с ним не сравнится.
Его мышцы напрягаются и выгибаются под моим прикосновением, пока я ласкаю его татуировку.
— Что она означает? — я выдыхаю.
— Феникс — это ты, — он целует мою шею, посасывая пульс, и я выгибаюсь, давая ему еще больший доступ.
— Я?
— Ты прекрасное мифическое существо, которое может родиться из пепла твоей болезни.
— А древо жизни? — мои слова заканчиваются стоном, когда он продолжает сосать и пожирать мое горло.
— Это я. Я верил, что смогу сдерживать твое возрождение каждый раз.
— О, Илай, — я прижимаюсь к его щекам и целую его, просовывая язык между его зубами.
Я хочу его.
Он нужен мне.
Я не могу жить без него.
— Трахни меня, — выдыхаю я напротив его губ. — Я воздерживалась несколько месяцев, и это ничем не отличается от пытки.
Он хихикает, и звук раздается вокруг нас, как колыбельная.
Я надуваю губы.
— Это не смешно.
Он сгибает указательный палец и щелкает меня по носу.
— Ни в малейшей степени.
— Тогда почему ты смеялся?
— Потому что мы в кои-то веки пришли к согласию. Пять месяцев без тебя чуть не превратили меня в безумца.
— Это… значит, что у тебя не было других женщин?
— Детка. Ты думаешь, я способен рассматривать других женщин, когда принадлежу тебе?
— Хорошо. Потому что я ревнивая и могу быть такой же собственницей, как и ты.
— Неужели? Повтори, а то я не расслышал.
Теперь моя очередь смеяться, но смех заканчивается стоном, когда он захватывает мои губы в обжигающем поцелуе, проникая внутрь меня. Я раздвигаю ноги шире и обхватываю его бедра, упираясь пятками в его подтянутые мышцы.
О боже.
Его член кажется таким огромным, и я хнычу, когда его губы отрываются от моих, оставляя между нами нить слюны.
— Ты такая тугая, миссис Кинг, — он напрягается, когда немного выходит, а затем снова входит. — Твоя киска приветствует меня дома, не так ли?
— Да… — я стону, мои внутренности сжимаются вокруг него изо всех сил.
— Еще раз, — он выскальзывает, затем входит обратно. — Вот так. Возьми мой член, как очень хорошая девочка.
— О боже.
— Еще раз, — он повторяет одно и то же движение снова и снова, пока я не начинаю стонать его имя так громко, что удивляюсь, как не обрушиваю весь дом. — Скажи мне, что ты моя.