Богатырь сентября
Шрифт:
После прибытия царь Салтан немедленно стал готовить городское войско к бою, чтобы прогнать от стен Зензевееву рать. Но на другое же утро от Зензевея прибыли послы – король просил мира. Он довольно видел – явление храма из озера, всадника, который косил его людей, будто косой траву, и сжег осадную башню одним ударом меча, да и поединок с волотом ему не остался неизвестен. Салтан пригласил Зензевея в город и принял у себя в палатах. Зензевей, которого Елена увидела впервые, оказался рослым мускулистым бородачом средних лет, очень широкоплечим, похожим на медведя.
Салтан ждал
– Почему я снова тебя здесь вижу, Зензевей? – обратился к нему Салтан. – Ведь и года не прошло… а, да! И трех лет не прошло, как мы с тобой заключили мир и обязались не посягать на владения друг друга. – Он взмахнул грамотой с печатями. – Или это не твоя рука? Не твоя печать?
– Прости, царь Салтан, – пробасил Зензевей. – Я не нарушил бы нашего уговора, не взял бы назад слова, но мне принесли весть, что тебя нет в живых… Мне рассказали за верное, что ты погиб за тридевять земель и твой единственный сын тоже. А раз у тебя не осталось наследников, отчего же мне было не попытаться… поправить свои дела?
– Кто сказал тебе, что я мертв?
– Год с лишним назад ко мне явилась одна дева… дивной красоты. Сказала, что она была женой твоего сына и своими глазами видела его гибель. Научила меня идти вновь на твои земли и просить в жены царицу. – Зензевей бросил исподлобья взгляд на Елену; он ее тоже увидел впервые, но мог только сожалеть, что она ему не досталась. – Обещала помощь… и помогла. На днях явилась снова и привела волотов… и один там такой здоровенный, что они втроем тащили эту башню!
Год назад! Салтан прикинул: Кикнида успела метнуться из Волотовых гор в белый свет чуть ли не в тот же день, когда они с Гвидоном объявились на берегу Забыть-реки. Еще не зная, чем кончится столкновение, постаралась подгадить противникам, чтобы Салтану стало некуда возвращаться. И пока они там озирались, Зензевей уже начал собирать новое войско.
– Как видишь, я жив, и сын мой жив, ты скоро его увидишь, если пожелаешь. Готов ли ты подтвердить мир и убраться с моей земли добром?
– Готов, царь Салтан! – Зензевей развел руками. – Обманула меня та чародейка, выходит, позор мне поделом!
Чтобы его утешить, Салтан устроил пир. Зензевей так налегал на разные кушанья, приготовленные Ироидой, и на меды стоялые, что стал клясться Салтану в вечной любви и дружбе.
– Не хочешь ли и впрямь со мной в родство вступить? – улыбнулся Салтан, вспомнив еще кое-какие незавершенные дела. – У моей царица есть две сестры-девицы, не хочешь ли посвататься?
– А ну-ка, дай взглянуть. Где они?
Елена подозвала сестер. Варвара с Ироидой были хороши: в белых шелковых сорочках с рукавами необъятной ширины, собранных складками к узорному шелковому опястью, одна в лиловом цветастом сарафане, другая в зеленом, в одинаковых душегреях золотой парчи, с многорядными жемчужными ожерельями, с шитыми золотом венцами, с лентами в косах. Оба глаза у каждой были теперь здоровы, и они, румяные и довольные, хоть и не могли сравниться с Еленой, выглядели
– Вот это Варвара Диевна, это Ироида. – Салтан показал на ту и другую, и девицы скромно потупились. – Если которая тебе по нраву придется, а ты ей, ту и отдам за тебя.
Зензевей застал, переводя взгляд с рослой, плотной, крутобедрой Варвары на тонкую, худощавую Ироиду.
– А как же я? – вдруг раздался озадаченный голос. – Царь-батюшка! Как же мы? Ироида…
К трону подошел растерянный Васька Буйной в нарядном кафтане, растерянно ероша свои густые светлые кудри.
– А ты, Васька, чего ищешь? – удивился Салтан.
– Так вот… невесту мою! – Васька показал на Ироиду. – Мы уж сговорились с ней, только тебя и ждали… для законного решенья… Ироидушка, ведь правда? Неужели ты меня покинешь теперь, коли к тебе король сватается?
– Сговорились? – изумилась Елена. – Когда же? Ироида? Это правда?
– Правда, Еленушка, – потупясь, с довольным видом призналась Ироида. – Мы с Васенькой друг друга любим… уже три месяца и восемь дней.
– Я неволить никого не стану! – сказал Салтан. – Если держишь слово, то выходи за Ваську.
– Я слову своему верна буду! – Ироида устремила на Ваську трепетный взор. – Пусть король на меня зла не держит – я мужа себе избрала!
– А я и не держу! – заявил Зензевей. – Мне и по годам, и по комплектности… сударыня Варвара лучше в пару встанет! Пойдешь ли за меня, сударыня Варвара?
Варвара, заливаясь румянцем, потянула ему руку. Довольный Зензевей взял ее и звонко чмокнул невесту в круглую щеку.
Во дворце и в городе продолжалось ликованье. На площадь выкатывали бочки меда и пива, звонили колокола, а Гвидон все спал и спал. Сон его продолжался трое суток кряду. Салтан и Елена часто заглядывали к нему, тревожась, но их сын после богатырской битвы спал богатырским сном, и никакой шум вокруг не мог его разбудить.
Может, он проспал бы и дольше, если бы на третий день не проснулась белка. Она потянулась, раскинув в стороны лапы, широко зевнула, протерла кулачками глаза. Посмотрела на сопящего Гвидона. Огляделась, перебралась на столик возле постели и долго пила воду из широкой серебряной чаши. Посидела, потом прыгнула Гвидону на грудь и пушистым кончиком хвоста пощекотала ему в носу. Гвидон глубоко вдохнул. Белка пощекотала еще раз. Тогда он чихнул – и от чиха богатырского белка улетела на другой край постели.
– Эх… – Гвидон сел и раскинул руки. – Это сколько же я спал?
Белка прыгнула снова к нему на колени и сердито зацокала.
«И еще дольше спал бы, если бы я!» – показала она, тыча себя пальчиком в грудь.
– А ну и сон же мне виделся! – Гвидон в изумлении потрепал свои спутанные кудри. – Будто еду я как бы на лодке, только не по воде, а вроде как по воздуху. А тянут ту лодку три лебеди черных. И вот я еду и смотрю: внизу поля, леса, реки вьются, одни белые другие серые, третьи черные, и как бы все туманом и сумерками укрыто. А от лодки моей по небу свет разливается, и где я проеду, там туман уходит и светлее делается. Горы внизу… огромные такие, серые… К чему бы такой сон, как по-твоему?