Богатырщина. Русские былины в пересказе Ильи Бояшова
Шрифт:
У Марьи женское сердце раздумалось, из её белых рук сабля выпала. Отвязала она Ивана от сырого дуба.
А как встал Иван на резвые ноги, подобрал он ту острую саблю и отсёк Марье белые руки. Отсёк, а сам приговаривал: «Этих мне рученек не надобно – обнимали они купеческого сына». Следом отсёк ей сахарные уста. Отсёк, а сам выговаривал: «Этих мне губушек не надобно – целовали они купеческого сына». Отсёк ей и резвые ноженьки. Отсёк, а сам выговаривал: «Этих мне ноженек не надобно – обвивали они сына купеческого».
Вскочил затем Иван Годинович на добра коня и отправился к городу Киеву. А на пути его – Вавило со скоморохами.
Иван
– Вы куда, скоморохи, бредёте? Кому песни поёте?
Отвечает Вавило:
– Идём на великое царство, переигрывать царя Гороха, ещё сына его Перегуду, ещё зятя его Пересвета, ещё дочь его Перекрасу!
Просит княжий племянничек:
– Заиграй и мне, Вавило, во гудочек, во звончатый в переладец, и пусть Кузьма с Демьяном приспособят!
Отвечает тогда Вавило Ивану Годиновичу:
– Мы играем для добрых людей. Езжай-ка ты от нас своею дорогою.
Вольга и Микула Селянинович
Как отправлялись с княжьего двора охотники для лова зверя, говорил им Вольга: «Добрые мои охотнички! Вы делайте то, что вам повелю: вейте шелковые верёвочки, становите верёвочки по тёмному лесу, по сырой земле». Слушали Вольгу охотники, вили они шелковые верёвочки, ставили их по тёмному лесу, по сырой земле. Ударялся тогда оземь Вольга, оборачивался серым волком: принимался рыскать по тёмному лесу. Без счёта заворачивал он к тем шелковым верёвочкам куниц, лисиц, чёрных соболей, малых поскакучих зайчиков, белых горностаев, а за ними туров, вепрей, лосей с оленями.
Как отправлялись на птицу сокольники, говорил им Вольга: «Добрые мои сокольнички! Вы делайте то, что вам повелю: вейте шелковые силышки и становите те силышки на тёмный лес, на самый верх». Ударялся затем Вольга оземь и становился ясным соколом: летал по небу быстрее калёной стрелы, без счёта заворачивал к силкам шелковым гусей-лебедей, серых утушек и всякую малую пташину.
Отправлялись рыбаки с княжьего двора, и им говорил Вольга: «Добрые мои рыбаки! Вы делайте то, что вам повелю: возьмите дроворубные топоры, стройте дубовое судёнышко, вяжите сети шелковые, выезжайте на сине море». Слушались рыбаки Вольгу: брали топоры, мастерили судёнышко, вязали шелковые сети, выезжали в сине море. Превращался тогда Вольга в рыбу-щучину, плавал в море, без счёта заворачивал к сетям шелковым сёмжинку, белужинку, плотвиченьку, дорогую осетринку.
Стало Вольге восемнадцать годков, и пожаловал ему родной дядюшка два городка с крестьянами: первый город Гурьевиц, а другой – Ореховец. Отправился Вольга туда за данью. Захватил он с собой добрых молодцев, могучих богатырей: Добрыню Никитинца, Алёшу Поповича и Василия Казимировича.
Как поехали они к первому городку, слышат: где-то в полюшке пахарь на свою лошадку покрикивает, соха кленовенькая поскрипывает, лемеха по камешкам пощёлкивают. Захотели всаднички увидать того пахаря, да здесь им закавыка вышла. Молодцы плётками своих коней охаживают, торопят их, подбадривают, однако скачут с
Говорит Вольга пахарю:
– Бог в помощь, оратай-оратаюшка. Доброй тебе пахоты.
Отвечает лапотный мужик:
– Спасибо тебе, Вольга Всеславович, за таковы слова. Мне Божья помощь сильно надобна: целый век мне ещё крестьянствовать. А скажи-ка мне, Вольга добрый молодец, куда вы путь держите?
Вольга говорит:
– Пожаловал мне родной дядюшка Владимир-князь два городка с крестьянами, и я еду к тем городкам за податью, сяду в них на кормление. Первый на моём пути город Гурьевиц, а второй – Ореховец.
Отвечает пахарь:
– Был я третьего дня в городке Гурьевице, там живут мужички, да все они разбойнички – стоят с ножами на краю дороги, собирают подорожные гроши. Я им дал гроши подорожные: теперь тот, кто стоя стоял, сидя сидит, а тот, кто сидя сидел, так лёжа лежит. Уехал я от них, не простившись, и увёз с собой соли ровно три меха по сорок пудов на своей соловенькой кобылке.
Говорит Вольга пахарю:
– Ай же, оратай-оратаюшка, не поедешь ли нам дорогу к городку показывать?
Пахарь легко согласился, в путь-дорожку с ними отправился. Шелковые гужики он повыстегнул, кобылку из сошки повыдернул, сел на неё и поехал рядом. Едут они по полю, и недалеко ведь отъехали – говорит оратай:
– Погоди-ка, Вольга Всеславович! Я кобылку из сошки-то повыдернул, шелковы гужики повыстегнул, а сошку саму позабыл в бороздочке. Ты пошли кого из своих молодцев мою сошку из борозды повыдернуть, из лемехов земельку повытряхнуть, отбросить сошку за ракитов куст, а то я, мужик, подустал от оратайства – неохота мне возвращаться.
Посылает Вольга Всеславович к сошке молодого Василия Казимировича. Тот поехал к ней, усмехаючись, одной рукой её повыдернуть торопится: да вот только как с ней ни мучается, как её ни берёт, как подковырнуть ни пытается – не даётся сошка, словно заколдована.
Василий Казимирович запыхался, замаялся. Посылает Вольга к нему на помощь Поповича. И тот поехал, усмехаючись. Желает Алёша простую сошку крестьянскую одной рукой повыдернуть: да куда там! Они вдвоём с Василием пытаются ту сошку из борозды выковырять, но не могут её и раскачать.
Отправляет Вольга Добрыню Никитинца. И Добрыня старается сошку повыдернуть, да всё без толку. Даже втроём у них, у богатырей, ничего не получается: стоит сошка в борозде как вкопанная, с места не сдвинется.
Не солоно хлебавши вернулись к Вольге могучие русские богатыри. Они несказанно удивляются, в своей неудаче сознаются: «Не могли мы сошки и от земли оторвать, по силам её поднять разве что Илье Муромцу».
Говорит тогда мужик:
– Молодые люди, что новы горшки – то и дело бьются, а старый горшок хоть берёсткой [3] повит, да три века живёт. Поедем-ка, Вольга Всеславович, уберём мы кленовую сошку.
3
Уменьш. – ласк. к берёста.