Богдан Хмельницкий
Шрифт:
греческой религии, просим, чтоб она ни в чем не была нарушаема, чтобы все те святые
церкви, которые были насильно обращены к унии — в Люблине, Красноставе, Саноке,
Владимире, во всей Литве и везде оставались в своей древней свободе. 14) Повергаясь
к стопам вашего величества, послы наши нижайше и покорнейше доляшы, от имени
всех нас, просить, чтоб мы могли оставаться при всех наших войсковых льготах,
дарованных и утвержденных привилегиями
и ныне благополучно царствующего его величества короля» :).
Таким образом Хмельницкий в одно и то же время и подвигал народ против
поляков, и искал оправдания у польского правительства. Такая обоюдность стала с тех
пор отличительною чертою его действий политических и была причиною многих
успехов и многих неудач. Русские летописцы называют ее благоразумием, поляки —
коварством. Но такие поступки Хмельницкого вытекали из того, что в Речи-
Посиолитой сбились между собою понятия о правительстве и аристократии.
Хмельницкий хотел быть врагом панства, но отнюдь не польской нации и не польского
правительства, а вся польская нация управлялась панами.
Между тем Хмельницкий тогда же, при самом начале своего поприща, вошел в
сношения с московским государем. Положение Украины было таково, что Московское
Государство не могло быть для неё ни то, ни се, ни дружелюбно, ни враждебно. В
начале дела клонились к тому, что оно могло быть для неё скорее враждебно. Затевая
вражду с неверными, Владислав хотел обеспечить свои покушения союзом с
Московским Государством. С этой целью брацлавский воевода Адам Кисель,
православный пан, 'заключил договор, по которому обе державы обязывались помогать
одна другой оружием, в случае, когда неверные нападут на Польшу или на Московское
Государство. Хмельницкий, вступив в побратимство с татарами, тем самым накликал
этот союз против себя. Еще 3-го апреля Кисель извещал московских бояр 2), что
коронное войско, вместе с запорожским, идет добывать своевольного черкашенпна и,
ссылаясь на заключенный договор, просил поймать и доставить в Польшу
Хмельницкого, если этот мятежный козак убежит на Дон во владения московского
государя. Бояре, с своей стороны, сообщали Киселю полученные им вести, что черкасы
хотят поступить в холопство к крымскому царю и давали совет польским панам и
сенаторам не допускать их до этого 3). Кисель благодарил бояр очень чувствительно,
изъявлял полную надежду на успех польского войска против мятежников и заранее
просил царской рати для содействия против Хмельницкого,
*) Рук. И. П. Б. Hist. Poloniae .N» 31.
2)
Акты ЮЛИИ, и Зап. Рое., III, 179.
3)
Там же, 180.
Н. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.
12
178
тары подадут ему помощь *). Вслед затем, когда до Киселя дошла весть, что татары
подали помощь Хмельницкому, Кисель обратился к воеводе севскому, а через
посредство его к воеводе хотмышскому и просил московской помощи 2). Хотмышский
воевода отвечал ему, что он готов идти с ратными людьми ради братской любви их
государей s). Но Хмельницкий успел уничтожить польское войско прежде, чем оно
могло получить московскую помощь. И вот козацкому вождю досталось в руки
дружелюбное письмо севских воевод к Киселю, где они соболезновали о кончине
Владислава, о которой они узнали от новгород-северского полковника Понятовского 4).
Козаки привели посланного с этим письмом стародубца Григория Климова к
Хмельницкому в Мошны, где гетман находился после корсунской битвы. «Незачем тебе
ехать к Адаму, я тебе дам лист к царскому величеству от себя», сказал Хмельницкий.
Он взял от московского человека письмо, распечатал, прочитал и никому не показал, но
видно содержание этого письма заставило Хмельницкого показать перед московским
человеком вид, что козаки не упорно держатся союза с татарами. «Ко мне,—сказал он,-
—присылали листы Иеремия Вишневецкий и Адам Кисель, просят не пускать татар и
сами у меня мира ищут. Так я, по их прошению, велел крымскому мурзе отступить к
Жовтым-Водам, а сам с немногими людьми ухожу к Черкасамъ». Климов должен был
последовать за ним в Черкасы. Там Хмельницкий дал ему грамоту к московскому царю:
в ней он выражался, что козаки умирают за древнюю греческую веру, не зная покоя от
безбожных ариан, что Иисус Христос наконец умилился над обидами людей п
кровавыми слезами сирот; Хмельницкий извещал царя о своих победах и замечал, что
король вероятно получил смерть от безбожных врагов Земли Русской. «Желали бы мы,
—писал он, — самодержца-государя такого в своей земле, как ваша царская
велеможность, православный христианский царю; тогда бы, чаю, исполнилось
предвечное пророчество Христа Бога нашего, что все в руках его святой милости
будем; уверяем ваше царское величество: еслиб на то была воля Божия и твой царский
поспех тотчас наступить на эти государства, немедля, мы, со всем войском