Богдан Хмельницкий
Шрифт:
милостью о том, что нам делать» 1).
Но соглашаясь, повидимому, мириться, Хмельницкий вовсе не удерживал народа,
как писал; напротив, тогда же, ведя переговоры с Киселем, он позволил всем
новоприбывающим хлопам записываться в козаки, разделил их на полки и на сотни,
назначил начальников и разослал по разным сторонам. Хмельницкий дал волю
оставаться мужиком или делаться козаком, кому угодно. Естественно, все хотели быть
козаками. Мужики запирали
спешили в войско. Хмельницкий далее не выступал, а дожидался, чтб скажут ему из
Варшавы.
Н Памяти, киевск. коми., I, 3, 142.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Неистовства хлопов.—Истребление панов.—Поругания римско-католической
святыни.— Злодеяния над жидами.—Вовгуревцы.—Взятие Нестервара.—Избиение
жидов и шляхты.-— Брак Остапа.—-Свирепства восстанцев в Подолии.—Кривонос.—
Иеремия Вишневецкий.—Казни в Погребище и Немирове.—Битва Вишневецкого с
Кривоносом.—Взятие Бара.—Возстание в Волыни.—Поход к Кодаку и взятие его. —
восстание в Литве.
Все лето 1648 года было ужасное время. Когда Хмельницкий вел лениво
переговоры с временным польским правительством, по южнорусской земле кружили
вооруженные отряды, которые назывались загонами. Встарипу это иля давалось
татарским полчищам, но теперь оно означало русских военных охотников,
преимущественно беглых и непокорных владельческих крестьян. Из нескольких
местечек и сел сбирались молодые и старые, только годные к битве мужики,
вооружались, в случае недостатка оружия, косами и дубьем, и стекались к
Хмельницкому, который записывал их по полкам, делил по сотням, назначал
начальников, часто из них же, когда они представляли ему отважную и расторопную
голову. Потом такия толпы отправлялись очищать, как выражались они, Русскую
землю. Иные же вовсе не сносились с своим «батькомъ», а просто составлялась шайка,
выбирали атамана и пускались на грабежи и убийства. Они назывались козаками, хотя
бы, организовавшись в шайки самовольно, и не были записаны в козацкий список 1);
число их увеличивалось чрезвычайно быстро, до того, что скоро они могли разорять не
только помещичьи усадьбы, но укрепленные замки и города. Обыкновенно, как скоро
козацкий загон появлялся в панском местечке и селе, подданные принимали гостей как
избавителей, соединялись с ними и устремлялись на палац или двор своего владельца.
Тогда не было пощады ни старцам, ни грудным младенцам 2): истребляли и домашних
слуг, если они были католики или униты п заранее не пристали к ним, сожигали
панское жилье, а имущество разде-
1)
О том, что случилось
2)
Histor. ab. excess. Wlad., ИУ, 22.—Wojna dom. Ч. I, 14
182
ляли с крестьянами ), вознаграждая их за долговременные поборы и панщины.
Соседние дворяне, едва услышали о корсунском поражении, складывали поспешно на
возы свое имущество и бежали с одними душами, по выражению современного
дневника, из Руси в Польшу, покинув свои замки и укрепленные дворы. Но не часто
удавалось такое бегство: «каждый хлопъ—нам неприятель, каждое русское местечко и
селение—-гнездо враговъ», говорит дворянин-современник 2); на каждой тропинке
готовы были встретить беглецов недобрые гости с булатными, обоюдоострыми
саблями, или с дубинами. Нередко толпы дворян, не находя исхода и спасения,
укрывались в укрепленном замке знатного пана 3), имевшего надворное войско, и
поглядывая на зарево горевших кругом их жилищ, готовились, в виду жен и дочерей,
стоять за них до последней капли крови. Но все было напрасно 4). Еслиб козаки сами не
проведали добычи, панские слуги, обыкновенно русские, заранее подведут их, бросят в
ров или в воду висячия гаковницы и широкия смиговницы и, прежде чем паны обнажат
свои кривые сабли, в надежде показать старопольское мужество, их повяжут и отдадут
мстителям земли Русской на самые варварские истязания. Они резали, вешали, топили,
распиливали пополам, вырывали кусками мясо, буравили глаза, или обматывали голову
по переносице тетивою лука, воротили голову и потом спускали лук, так что у жертвы
выскакивали прочь глаза, сдирали с живых кожи, разбивали о стены младенцев,
насиловали женщин; нередко, в виду мужьев, отцов и братьев, по нескольку Козаков
удовлетворяли похоть над несчастною панею и потом убивали ее 5). После кровавых
сцен обыкновенно следовала гулянка: выкатывали из панских погребов бочки с
винами, пили, плясали, пели песни среди пепелищ и трупов 6). Случалось и так, что в
то время, когда козаки лежали мертвецки пьяны, в разоренный замок или местечко
вбегали дворяне с вооруженными толпами и, в свою очередь, терзали их 7). Но удальцы
мало заботились об опасности: для такого народа жизнь была копейка: « Чи умрешь, чи
повиснешь—усе один раз мсити родила!» 8)— говорили они, как до сих пор память о
способе выражения этих истребителей осталась в южнорусских песнях..