Богдан Хмельницкий

Костомаров Николай Иванович

Каменец, но не взял его. Спустя несколько времени на Каменец напал другой отряд,

под предводительством двух атаманов, Гири и Волка. Но они не только не взяли

крепости, а еще потерпели от вылазки, которую сделал комендант. Зато с досады

удальцы по-гайдамацки опустошили окрестности 3): несколько их было взято в плен и

под пыткою оказалось, что то были карпатские опришки, не имели никаких сношений с

козаками, но, услыхавши об украинском восстании, по ненависти

к рабству, собрались

и пошли бить ляхов *).

И на Волыни были другие загоны, свирепствовавшие с равным ожесточением над

врагами православия и Руси. Около Луцка ходил Колодка, разорилъ

*) Истор. о през. бр.—Annal. Роиоп. Сииш.

2) Рукоп. И. И. Б. разнояз. Истор. Г. № 5.

3) Истор. о ирез. бр.—Памяти, киевск. коми., I, 3, 199—201.—Рат. о wojn. kozac. za

Chtnieln., 14.—О том, что случилось в Укр., 8.—Летоп. Велич., I, 99.—Wojn. dom. Ч. I,

24.—Stor. delle guer. civ., 27. Pochod. wojen. si. — Рукой. И. П. Библ. разнояз. Истор. F.

№ б.

4) Рукоп. II. П. Б. разнояз. F. № 5.

13*

196

несколько замков, перебил иудеев х) и, наконец, древний Луцк признал власть

Хмельницкого. Гарнизон, находившийся в этом городе, разбежался, как только

разнеслась весть о приближении Козаков. Козаки умертвили всех, кого считали врагами

и поругались вдоволь над римско-католической святынею 2). Кременец тоже был взят

козаками; шесть недель они осаждали тамошний замок, лежащий на высокой, почти

неприступной скале и, принудив его к сдаче, разорили 3). Города и местечки: Олыка,

Ровно, Клеван, Тайкурьт, Острог, Владимир, Кобрин, Заславль 4) взяты разными

шайками. Но замки в Бродах и Дубне остались невзятыми 5). Не спаслась Гуща,

резиденция Киселя 6), который тщетно восклицал,. что он православный.

«Мы сидим,—писал один современник, живший на Волыни,—с женами и детьми

под страхом нападения день и ночь, каждую минуту. Взрослые обоего пола и дети

толпятся в костелах, ксендзы воссылают молитвы об отвращении гнева Божия. Говорят,

семьдесят Козаков пущено по Волыни возмущать хлопов и мещан. Все мы боимся

греческой религии; можно наверно сказать: кто только принадлежит к этой религии, тот

ожидает Хмельницкого с любовью, как искупителя» 7).

Загоны буйного козачества свирепствовали до самого Бреста; взяли и Брест 8),

умерщвляли везде римско-католических духовных, шляхту, иудеев, унитов; оскверняли

алтари. «Христиане над христианами,—писал Кисель 9),— совершали на Волыни такия

жестокости, каких не делают даже турки ц татары». Злодеяния волынских восстанцев

остались в народной памяти и теперь в дико-фантастическом

образе ЦИолудивого

Вуняка: это имя древнего хана половецкого поместило предание в эпохе Хмельницкого.

Говорят, что так назывался начальник одного загона: он, по преданию, был мертвец,

вставший из гроба, имел человеческое лицо, снаружи казался живым существом, но

внутренность его была наполнена гнилыми костями, и это было видно, когда он

раздевался. Он каждый месяц ходил в баню и брал с собою козака, которого потом

убивал, чтоб тот не рассказал, кто он такой... Пришла очередь идти одному козаку,

которого мать была колдунья: она дала сыну пирог, испеченный на молоке груди своей.

Сын предложил чудовищу в бане этот пирог и тот догадался, когда съел его. «Ты ушел

от смерти: я теперь брат твой, потому что мы питались от груди одной матери, но я

погибъ». Названый брат перебежал к полякам, открыл им чтб слышал, и НИолудивый

Буняк погиб в первой стычке. Память о нем до спх пор сохраняется у волынских

поселян. Между Кременцем и Дубном, близ местечка

1)

Рукоп. И. П. Б. разнояз. Г. № б.

2)

Лет. Сам., 12.—Stor delle guer. civil., 36.

3)

Извд. из грод. книг Крем.

4) Лет. Санов., 12.—Памяти, киевск. коми., I, 3, 253.—Рукоп. И, П. Библ. разнояз.

Истор. F. 5.

5)

Latopis. Jerl. 91. Jemiolowsk., 8.

6)

Памяти, киевск. коми., I, 3. 241. т) Рук. И. П. Б. разнояз. F. ,№ 5.

8) О маросс. нар. и запорожц.—De rebus gestis, contra cos., 12. в) Памяти, киевск.

комм., I, 3, 244.

197

Вербы, показывают курган, где будто бы погребен Вуняк. Злые духи гнездятся там,

где только чудовище обитало в жизни. В таких-то фантастических образах перешла к

потомству страшная эпоха восстания Козаков *).

В Червоной Руси восстание народа не могло разыграться так, как в соседнем крае:-

там было средоточие польской военной силы; однако, несмотря на то, и там не могли

удержаться русские люди от участия в борьбе с ляхами. За тридцать верст от самого

Львова, в Камени-Стромиловой взбунтовавшиеся хлопы перебили поляков, замучили

ксендзов, ругались над римскокатолическою святынею. Но польское войско скоро

усмирило мятеж: зачинщики были схвачены и во Львове посажены на кол. «Везде

около Львова,—писал в августе один львовянин,—поляку и жиду опасно проехать по

дороге: стерегут, нападают, убивают, мучат. Вся Русь дышет злобою ко всему

католическому и шляхетскому!» В самом Львове поляки и иудеи трусили, особенно