Богдан Хмельницкий
Шрифт:
смерти в Немирове простиралось до шести тысячъ». Резню эту Ганновер помещает
прежде тульчинской и говорит, что спасшиеся от смерти в Немирове бежали в Тульчин.
Страница 192, строка 6. О походе Вишневецкого к Немирову Ганновер (стр. 46—47)
говорит, что, узнав о случившемся в Немирове, князь отправился туда во главе 3.000
человек, чтобы отомстить козакам. «Князь клялся, что не успокоится, пока не умоет ног
своих в крови Козаков, разоривших
выгнавших его из собственных владений. Подойдя близко к Немирову, он снарядил
туда несколько сот воинов, которые убили множество русских горожан. Козаки
ухитрились. Они отправили оставшихся в живых горожан к князю с просьбою, чтоб он
прислал несколько сот воинов для охранения будто города от Козаков и татар, обещая
ему сражаться вместе с ними всеми силами против врагов и дав клятву служить ему
впредь верно и честно. Князю понравилось это предложение и он послал к ним
знатных панов с шестью стами воинов. Горожане приняли их с великою почестью, но
спустя несколько дней послали сказать козакам: спешите сюда ночью, мы вам отворим
ворота. Так н было сделано—и все паны были убиты в кроватях. Затем они еще дали
козакам большие деньги, чтоб остались охранять город от вторичного нападения панов,
на что козаки и согласились. Узнав об этом несчастий, князь Вишневецкий ужаснулся и
больше уже не посылал своего войска в Немиров, положив выместить свой гнев на
козаках в других местахъ».
Страница 193, строка 30. О взятии Полонного Ганновер (стр. 49) рассказывает так:
«Во вторник 1-го числа месяца ава (август) прибыли татары и русские, чтоб осадить
Полонное л направили боевые снаряды против города, в коем находились паны и
евреп. Но стрельцы начали стрелять из крепости и не давали нм приблизиться к городу,
так как в нем было
41*
644
около двух тысяч шляхетского войска; евреев же было 12.000 душ, между которыми
были люди отважные, да и сам город был сильно укреплен двойною крепостью и
окружен водою. Требовалось охранять только ту сторону крепости, два ближайших
пункта которой населяли русские. Паны поставили свое войско, состоявшее из хлопов,
с той стороны, где преимущественно потребовалось бдительное охранение; но именно
эти хранители города сделались его губителями, так как эти хлопы были православные,
известные под именем гайдуков, которые впоследствии также присоединились к
бунтовщикам. В среду 2-го ава неприятели овладели обоими пунктами, которые
охранялись
примкнули к ним, чтобы воевать против укрепленного города, в коем находились паны
и евреи. Битва продолжалась весь день в среду; в четверг же неприятели сделали
воззвание к польским хлопам, стоявшим на крепости. «Ведь мы кровные братья, зачем
же вы помогаете панам против нас! Иие лучше ли вам служить нам, нежели служить
иноверцам?» И действительно, хлопы немедленно же изменили. Показывая вид, что
сражаются против Козаков, они дали им между тем возможность приставить лестницы
к крепости и овладеть ею в тот же четверг, так что в один момент очутились несколько
тысяч русских с обнаженными мечами среди города и начали избивать народ. Когда
паны и евреи увидели, что бедствие обрушилось над ними и город взят, то паны
всадники бежали на другую сторону, а бедные евреи, числом до десяти тысяч душ,
которых стражники не пускали бежать, были избиты. Они пали под ножем неприятеля
без сопротивления, так что если какой-нибудь козак врывался в дом, в котором
находились даже несколько сот евреев, они не сопротивлялись ему и он один избивал
всехъ». Далее Ганновер повествует о гибели в Полонном ученого богослова Самсона из
Острополя, к которому ежедневно являлся ангел учитель. Он проповедовал в синагоге
покаяние, но оно не помогло. Когда неприятели ворвались в город, они в синагоге
избили всех «великих ученых, одетых в саваны и талесы и усердно молившихся».
Несколько сот душ оставленных в живых изменили своей религии, а несколько сот
было взято в плен татарами. Далее (страница 56 — 58) Ганновер повествует о
паническом страхе, напавшем на всех евреев в окрестности:. «Мы не были
обезопасены со стороны местных жителей православныхъ—и так весь народ пустился
в бегство. Кто имел лошадь и повозку—воспользовался ими, а неимевшие, хотя были у
них средства и они могли бы купить таковые, не хотели терять времени и, взяв своих
жен и детей, бежали пешком, оставив все свое имущество на произвол судьбы; даже те,
у которых были экипажи, но имели большой багаж, состоявший из товара, книг и
других движимостей, оставляли их по дороге у хозяев корчем, дабы им легче было
бежать. И в эту субботу хазон тянулись в три ряда лошади и повозки во всю ширину
дороги беспрерывною вереницею на пространстве семи миль от Острога до Дубна, а