Богдан Хмельницкий
Шрифт:
снялись и в виду врагов двинулись на юг. Поляки напирали на них; козаки отбивались
от них искусно и храбро и шли оборонною рукою, как говорили тогда, к чести Гуни,
которому отдавали справедливость и неприятели. Так, наконец, они благополучно
дошли до устья Старицы, впадающей в Днепр. Здесь козаки поспешно окопались.
22-го июня вечером прибыл в польский обоз польный гетман с остальным
кварцяным войском. Он двинулсяза
защитою болот и лесов. С тех нор много
103
дней не переставали стычки одна за другою. У поляков было больше средств, тогда
как козаки были отрезаны от сухопутья. По сторонам польские отряды нападали и
истребляли вооруженные толпы хлопов, спешивших на помощь осажденному русскому
войску, и не допускали в русский табор продовольствия. Русские терпели голод. Но
полякам также скоро стало несносно стоять над ними. По причине неурожая, уже
несколько лет поражавшего левобережную Украину, дороговизна была чрезвычайная;
был недостаток корма для лошадей и оттого много их пало; много жолнеров от плохой
пищи и беспрестанных трудов лежало больными, много было раненых. Эти
обстоятельства побудили польного гетмана написать к осажденным универсал: он им
предлагал милосердие, если они сдадутся.
15-го июля Гуня благодарил польного гетмана и, посылая своих послов, писал
между прочим так:
«Слезно и покорно просим вашу милость пана нашего милостивого оказать нам
милосердие и отпущение грехов, в которых мы были обвинены, а вместе просим и
того, чтоб нас оставили пользоваться древними нашими правами и вольностями,
дарованными нам от польских королей по силе кураковской коммиссии и
переяславской транзакции, дабы также, по совершившемся между нами примирении, с
нами не поступили так, как под Боровицею, чтоб не было измены и убийств, ибо хотя
мы сами там не были, но слыхали и видели множество членов, взоткнутых на колья в
разных украинских городах, чтб нам навеки памятно будет. По этой-то причине,
подвергая жизнь свою опасности, мы не прибегали к вашей милости; теперь же, когда
ваша милость прислали нам свое обещание, то мы просим покорно сжалиться над
нами: забудьте наши проступки, примите и введите нас в милость его величества в
таком же порядке для службы, как прежде было, и мы зкелаем оставаться без всякого
изменения прав наших и вольностей, а равным образом об успокоении нашей
греческой религии просим. А как нам сообщают, что ваша милость хотите нас оставить
в каком-то новом порядке, то мы просим объявить о том нашим посланцамъ».
Польный
продовольствия и артиллерии с французским инженером Вопланом. Он объявил, что о
прежних правах речи нет, а козаки должны повиноваться конституции сеймовой. «Мы
не нарушаем ваших прав,—сказал Потоцкий,—но такова воля его величества и Речп-
Посполитой».
Несколько назначенных им коммиссаров приехали в козацкий табор со списком
конституции. Гуня дал знак, чтоб козаки были готовы на раду. Собралась толпа.
Очистился майдан. Полозкили бубны и бунчук и разостлали копну сена. Гуня посадил
поляков подле себя; подали хлеба, горилки, вареной рыбы. Гуня сперва выпил воды:
так следовало по козацкому обычаю. Потом пили горилку, и сам Гуня испил за здравие
польного гетмана и всего рыцарства. Когда убрали питье и еду, предводитель Козаков
встал и сказал толпе Козаков: «Паны молодцы! их милости принесли нам королевскую
волю!» Прочитали конституцию, толпа зашумела. Гуня, обратившись к коммиссарам,
просил повременить, пока усмирится волнение. «Будете плакать и жалеть,—сказали
коммиссары,—вы раздражаете такого доброжелательного пана».
Тогда польный гетман,—говорит дневник,—начал действовать по
104
примеру Перикла, опустошавшего лакедемонские жилища; он разослал отряды по
окрестностям и приказал истреблять русские селения, не щадя ни пола, ни возраста.
Узнавши об этом, Гуня написал польному гетману такое письмо;
«Видя вокруг нас невыразимые кровопролития, мы не можем разуметь прихода
вашей милости иначе, как только так, что ваша милость переправился чрез Днепр
против запорожского войска не для мирных сношений, а для того, чтоб всех истреблять
до конца, ибо, распустив отряды, которые • тешатся невинною христианскою кровью и
поступают с нами, как с неприятелями св. креста и злодеями, показываешь, что у вас
нет ни правды, ни страха Божия. Вы бы воевали уже с одним запорожским войском,
жертвующим жизнью, по воле Высочайшего Бога, за наши кровавые заслуги, но
оставили бы в покое несчастный народ, которого вопли и невинная кровь взывают о
мести к Богу и нас к тому же побуждают! За наши права и вольности, данные нам
издавна королями польскими, права, добытые саблею, а не чем-нибудь другим, и
теперь нарушаемые изменниками, мы готовы лучше умереть и один за другим
положить головы, чем довольствоваться таким договором, какой был под Еумейками.