Богдан Хмельницкий
Шрифт:
человеческими руками созидается, то человеческими руками разрушается», отвечал
ему по-латыни 2) Чигиринский сотник Богдан Хмельницкий.
О козацких морских походах мы находим известия под 1638—1639 гг. у восточных
писателей. Начальник арсенала Киайя-Пиале вместе с кафинским беглербегом напали
на козацкую флотилию из пятидесяти трех чаек, на которых было 1700 человек. Турки
загнали их в устье Кубани, загородили им устье, пригласили из Керчи еще несколько
перевозных
пять чаек досталось туркам, остальные козаки убежали в Кубань; но турки,
вооруживши своими людьми взятые козацкия чайки, вошли в реку и нанесли козакам
такое поражение, что уцелело их только двести пятьдесят; тридцать чаек Пиале привел
в Константинополь с пленными козаками. Султан Мурад отправил его по вестям к
Очакову, откуда пришли слухи, что на острове Тендре проявилось десять козацких
чаек. ГГиале нашел их, разбил, освободил взятых козаками в плен женщин и детей и
привел плепных Козаков в столицу 3). Неизвестно затем, все ли эти козаки, о которых
здесь говорилось, принадлежали к запорожцам; быть может, те, которых истребили на
Кубани, были из донцов. Во всяком случае набеги Козаков стали реже после
построения Кодака и в 1649 г. гонец Речи-Посполитой Хмелецкий, жалуясь на
татарские наезды, заметил, что если будут они повторяться, то позволится запорожцам
с своей стороны делать набеги, чтб показывает прекращение или, по крайней мере,
уменьшение последних *).
1)
Опис. Укр. Бош. 20.
2)
Annal. Polon. Clim. 1. 21. (Manu facta manu destruo).
3)
Hammer, Y, 271.
*) Ibid., 347.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Развитие шляхетской свободы.—Слабость королевской власти.—Упадок
воинственного духа.—Планы Владислава.—Тьеполо.—Тайное сношение с козаками.—
Сейм 1646 года.— Свидание Оссолинского с Хмельницким.—Похищение королевской
привилегии.—Ссора Хмельницкого с Чаплинским.—Жалобы Хмельницкого.—Поездка
Хмельницкого к королю.—Замысел восстания.—Бегство Хмельницкого в Сич.—
Хмельницкий у крымского хана,-—Тугай-бей.—Сборы поляков.—Поход на
Хмельницкого.—Переход реестровых Козаков на. сторону Хмельницкого.—
Желтоводская битва.—Битва под Корсуном,—Поражение польского войска.—Плен
гетманов.—Сношение Хмельницкого с Московским Государством.—Смерть
Владислава.—Посольство козацкое в Польшу.—Возстание Южной Руси.
Царствование Владислава IV было золотым веком личной шляхетской свободы.
Тогда ова дошла до такого предела, за которым, при тогдашних
понятиях и нравах, наступало для неё самоуничтожение. Шляхтич достиг совершенной
независимости от короля; прежде дворянство платило в казну поземельную подать,
двухгрошевый налог с лана, и тем, по крайней мере, выражало признание над собою
власти короля и свое подданство. При Владиславе прекратился этот взнос. Шляхтич не
обязан был никакою постоянною платою королю и государству, никакими
государственными повинностями, кроме посполитого рушенья—ополчения,
собираемого в исключительных случаях крайней опасности. В своем имении он был
настоящий государь, полновластный, самостоятельный, самодержавный, со всеми
принадлежностями верховной власти, мог на своей земле строить замки, города,
содержать войско, вести с кем угодно сношения, даже войну, если сил у него хватало, а
над своими подданными имел безапелляционное, абсолютнейшее (Jus absolutissimum)
право жизни и смерти, и мог управлять ими со всем произволом азиатского деспота.
Одинакое право имели как знатный владетель многих городов и волостей, так и
небогатый владелец нескольких волок земли.
Само собою разумеется, что такая идеальная личная свобода на деле не могла быть
достоянием всех в равной степени, потому что не все в равной степени обладали
средствами делать то, на что имели право. Этим самодержавным правом в широком
размере могли пользоваться только богатые паны «можновладцы, магнаты», и
действительно были примеры, что польские паны вели сношения с иностранными
владетелями, как независимые государи, держали
111
большое войско и нападали войною на соседния государства, как, напр., Мнишки и
Вишневецкие на Московское Государство, или Потоцкие и Корецкие на Молдавию.
Остальная шляхта, будучи победнее, должна была примыкать к богатым и сильным и
угождать им; только по отношению к своим подданным всякий шляхтич был то же, что
магнат по отношению к своим, в этом никто не подрывал его могущества. Порабощая
себе на самом деле мелкое шляхетство, магнаты не покушались отрицать за ним ирава,
уравнивавшие его с ними самими; напротив, магнаты становились защитниками и
охранителями этих прав; а шляхта своею громадой поддерживала магнатов, потому что
получала от них выгоды. И у магнатов, и у шляхты по отношению к королю было
единое желание—ограничить власть его и быть как можно от него независимее.
ПГляхта не боялась магнатов, не считала ни унижением, ни тягостью служить им,