Богорождённый
Шрифт:
Губы Минсера зашевелились, но слов не прозвучало. Струйка крови потекла из уголка рта.
— Хочешь что–то сказать? — спросил Зиад. — Говори, толстяк.
Лицо торговца покраснело, но он по–прежнему не издал ни звука.
Сэйид, заразившийся от брата нарастающим гневом, поднял свою покалеченную руку, показывая обрубок большого пальца.
— Ваш повелитель рассвета отнял у меня и многих десятков невооружённых людей пальцы. Он был трусом.
Ответом на его заявление стали вздохи и тревожные выражения.
—
— Повелитель рассвета Абеляр погиб сто лет назад, — сказал кряжистый мужчина в плотной одежде, наверное, деревенский кузнец.
— Он шутит, — сказал толстый коробейник, потирая щеку, потом побелел под суровым взглядом Сэйида. — Правда же, шутите?
Голос другого мужчины дальше в толпе произнёс:
— Что–то очень вы бодрые для столетних.
Неуверенный смех.
Сэйид поискал в толпе источник этого голоса. Под его взглядом смех затих.
— Шутим? — оскалился Сэйид. — Думаешь, я шучу? Про это?
Жена кузнеца, Ана, попыталась утянуть мужа из передних рядов.
— Пойдём, Корл. Пойдём. Завтрак готов.
— Никто не куда не идёт, — отрезал Сэйид, вытащив меч. Он знал, как будут разворачиваться события. Кошки тоже знали — они предвкушающе замяукали.
При виде клинка Сэйида толпа замерла. Заплакал ребёнок.
Рыжеволосая женщина, Элли, шагнула вперёд, раскинув руки в стороны, как будто собираясь защищать всю деревню.
— Почему бы вам не убрать свой меч обратно и пойти своей дорогой? Пожалуйста, просто уходите.
Сельчане закивали, раздались согласные голоса.
Зиад смахнул Минсера в сторону, заставив толстяка споткнуться, и злобно смотрел на Элли, пока она не отступила на шаг.
— Я твоим приказам не подчиняюсь, женщина.
— Я не хотела вас оскорбить.
Зиад прошёлся перед крестьянами, сжав кулаки, разглядывая их.
— Но теперь я оскорблён! Этим местом! Всеми вами!
Он злобно зыркнул на толпу.
— Мой брат говорит правду. Сто лет назад Абеляр изувечил невооружённых людей, и нас в том числе.
Он поднял собственный обрубок.
— Повелитель рассвета Абеляр забрал у нас средства к существованию, забрал наши жизни.
Его голос поднялся, полетела слюна.
— Повелитель рассвета Абеляр обрёк нас на проклятое существование, на настоящий ад, и только обещание дьявола дало нам надежду. А вы ему поклоняетесь. Простодушные тупицы. Хотите увидеть? Хотите?
Никто не заговорил. Все смотрели на Зиада, широко раскрыв глаза.
— Тогда смотрите.
Он сбросил плащ, развязал рубаху и сорвал её с тела, обнажая туловище.
Крестьяне заохали, отвернулись. Дети закричали, начали плакать. Сэйид просто тупо
Шрамы и трещины избороздили уродливую кожу цвета старого синяка. Местами плоть казалась расплавленной, как свечной воск. Бугрились опухоли, самая крупная — на пояснице, тут и там торчали уродливые куски отмершей плоти. Кое–где кожа поросла красой чешуей. Надутый живот казался животом голодающего, и как будто готов был лопнуть, стоило его проткнуть. Синие вены, виднеющиеся сквозь кожу, чертили затейливую сетку на теле.
— Видите, что сделал ваш Абеляр? Видите?
Прямо на глазах его кожа пузырилась и трещала, как будто что–то под ней двигалось. Он маниакально засмеялся, этот звук был полон ярости.
— Вот что со мной сделал ваш Абеляр!
Дышал Зиад тяжело, звук был мокрым и хлюпающим. Он повернулся к Минсеру, сжавшемуся перед его гневом, и ткнул пальцем в лицо торговцу.
— Ты отведёшь меня в аббатство, коробейник. И я увижу Оракула. И пока я буду там, я навещу священную гробницу Абеляра Корринталя.
Минсер забормотал:
— Я… я же сказал вам, я не знаю, как его найти. И даже если бы знал…
Зиад шагнул вперёд и ударил медальоном в лоб торговца, сбив толстяка с ног и заставив его закричать от боли.
— Думаю, это у тебя в голове, Минсер. И так или иначе я это выужу.
Он бросил медальон к ногам истекающего кровью торговца. Элли шагнула вперёд и попыталась помочь Минсеру подняться, но тот, казалось, был не в настроении вставать. Вместо этого он просто продолжил сидеть, оглушённый и истекающий кровью.
— Со мной всё хорошо, госпожа, — пробормотал Минсер, хотя он плакал. — Всё хорошо.
Элли повернулась к ним, лицо её было красным от гнева, на лбу пульсировала жилка.
— Убирайтесь отсюда! — крикнула она, указывая на дорогу. — Убирайтесь немедленно!
Зиад не обратил на неё внимания, подбирая свою рубаху и плащ. Коты расхаживали вокруг него, мяукали, облизывали усы, голодные, жадные. Сэйид не мог отрицать, что чувствует похожий голод, глядя на лица тупых крестьян и их идиотское благоговение перед Абеляром Корринталем. Он пришёл в деревню без намерения убивать, но теперь в нём возникло это желание, кровавое и уродливое.
— Коробейник пойдёт с нами, — заявил Зиад.
Сэйид шагнул вперёд, грубо оттолкнул Элли, схватил Минсера за руку, рывком поставил на ноги.
— Не трожьте его! — воскликнула Элли.
— Всё хорошо, госпожа, — невнятно сказал Минсер, хватаясь за раненный лоб. — Со мной всё будет в порядке.
Коты продолжали требовательно мяукать. Зиад погладил их.
— Голодные, да?
Он поднял взгляд на толпу, злобно усмехнулся.
— Пожалуйста, — сказала Элли. — Просто уходите.