Богорождённый
Шрифт:
Звук напомнил Васену пойманное в капкан животное — одновременно вопль ужаса и боли. Странно, но тело её совсем не двигалось. Она просто открыла рот и завыла, а остальные части были неподвижны, как камень. Её глаза были открыты, но пусты и красны от крови.
Герак даже не взглянул на Орсина и Васена. Он опустился на колени рядом с женой и прижал два пальца к её губам.
— Тихо, милая. Всё хорошо. Тихо. Тихо.
Васен не знал, отреагировала ли Элли на Герака, но её крики утратили громкость, превратились
— Шшш, — сказал Герак. — Шшш.
За ночь зубы Элли удлинились и почернели. Тёмный ихор запёкся в уголках её глаз. Её грудь поднималась и опадала с частотой загнанного зверя.
Герак положил голову на грудь Элли и заплакал, как ребёнок. Васен стиснул от злости кулаки, не в силах сделать хоть что–нибудь. Орсин смотрел на происходящее, его руки сжимали не посох, как обычно, а флейту.
Костёр прогорел до углей. Васен решил, что они проспали несколько часов. Он надеялся, что крик Элли не привлечёт хищников.
Спустя какое–то время Герак достаточно взял себя в руки, чтобы наклониться ближе и зашептать Элли что–то на ухо. Она ничем не выдала, что слышит его. Герак встал, вытер слёзы и сопли, посмотрел на Васена.
— До Оракула остался день пути? — спросил он.
Васен кивнул.
Герак сгорбился на мгновение, но заставил себя выпрямиться.
— Нужно остричь мне волосы.
Васен не понял. Должно быть, выражение лица это выдало.
— Слишком длинные, — пояснил Герак.
Васен по–прежнему не понимал.
— Герак…
Герак достал маленький ножик для снятия шкур и встал над женой. Он посмотрел на неё пустыми глазами. Нож повис в его руке.
— Я обрежу их так, как тебе нравится, милая. Именно так.
С этими словами он собрал в руку свои тёмные волосы и принялся срезать их неравномерными клочьями. Его лицо пошло пятнами, глаза были на мокром месте, но он пытался улыбаться жене, пока работал ножом.
Васен следил, как волосы сыпятся на землю, и чувствовал себя так, будто наблюдает за убийством. Он покосился на Орсина, который казался таким же растерянным, как и он сам.
Когда Герак закончил, его руки тряслись. Он встал рядом с женой и принял позу, как будто позируя для портрета.
— Видишь, милая? Так, как тебе нравится. Он по–прежнему дрожал, дышал быстро и тяжело. Он опустился рядом с ней на колени, нагнулся и поцеловал в щёку. Затем зашептал ей на ухо, прижав лезвие ножа к её горлу.
Пришло понимание. Тени заклубились вокруг Васена. Он шагнул вперёд, остановился, не смея заговорить.
Наконец, слёзы преодолели решимость Герака и потекли из глаз.
— Я люблю тебя, Элли, — сказал он и перерезал ей горло.
Потекла кровь, не красная, чёрная и воняющая гнилью. Элли не шевельнулась.
—
В последние мгновения кровь вытекла из горла несколькими слабыми толчками. Герак встал и закрыл рукой её глаза. Его собственные глаза были открыты, но Васен понимал, что он ничего не видит. Свет покинул его. Он повернулся, бросил нож и пошёл прочь от лагеря.
— Герак, — позвал Васен.
Герак замедлил шаг, но не обернулся.
— Можете… позаботиться о ней? — сказал он. — Я не могу. Не могу, Васен.
— Я… конечно, — ответил Васен.
Герак кивнул и пошёл дальше. Мрак Сембии поглотил его.
— Ему не стоит быть там одному, — сказал Васену Орсин.
— Он будет один, куда бы не отправился, — сказал Васен.
— Сейчас да, — согласился Орсин. Он провёл черту на земле вокруг тела Элли.
— Конец? — спросил Васен.
— Грустный конец, — согласился Орсин.
— Поможешь мне?
— Конечно.
Они услышали, как Герак начал выть во мраке, длинным воем безнадёжости и отчаяния и гнева, преследовавшими Васена, пока они с Орсином собирали дрова для погребального костра. Они сложили их поодаль от лагеря, и когда дров набралось достаточно, они подняли на них тело Элли и воспользовались углями прежнего костра, чтобы разжечь новый. Дерево загорелось быстро. Густой чёрный дым взвился в небо и затерялся среди савана мрака.
Двое мужчин стояли в свете костра, отдавая почести женщине, которую они не знали, и ребёнку, которому не суждено было появиться на свет. Васен прочитал молитву, хотя её слова казались слишком мелкими для такого случая. Орсин сыграл на флейте.
Спустя какое–то время вернулся Герак. Он встал рядом с ними в свете костра. Они втроём смотрели, как горит тело Элли.
— После самой тёмной ночи наступает заря и свет, — сказал Гераку Васен.
— Я не из вашей паствы, — отозвался Герак. — Избавь меня от банальностей. Свет и тьма давно покинули это королевство, а теперь — и мою жизнь.
— Мне жаль, — сказал Васен.
— Знаю, — уже мягче отозвался Герак, опустив голову. — Я благодарен тебе за попытку спасти её.
Васен промолчал, просто стоял рядом с Гераком.
— Я принёс пищу, — сказал Герак. Он поднял двух кроликов, которых, должно быть, подстрелил на равнинах.
— Сначала нам нужно покинуть это место, — ответил Васен. — Костёр мог привлечь внимание.
Они свернули лагерь и выступили в ночь. Спустя примерно два часа Васен скомандовал остановку.
В молчании Герак развёл в яме новый костёр, умело освежевал кроликов, насадил их на прутья и вскоре уже жарил дичь. Во время еды Орсин заговорил о своей вере в прошлые жизни, о том, что близкие люди могут снова и снова встречаться сквозь время.