Боль двенадцати женщин
Шрифт:
– Точного ответа у меня нет - чем больше получится, тем лучше. Это очень непросто, но позволит нам потом достичь максимального эффекта.
Лариса смотрела на меня недоверчиво. Она пришла с проблемой, но не верила, что ее можно решить.
– Знаете, сколько мне лет? Сорок два. Знаете, сколько я вешу? Больше 100 килограммов. - Она с вызовом посмотрела на меня - что я скажу на это.
– Сорок два года - прекрасный возраст. Как сказано в одном хорошем фильме: «В 40 лет жизнь только начинается». Давайте вы пройдете за ширму, разденетесь, а потом перед зеркалом покажете и детально расскажете мне, что вас
– Меня в моей фигуре не устраивает примерно все.
– Давайте посмотрим, что конкретно.
– Ну что, проведем диагностику этого трактора, - усмехнулась она, взяв обеими руками нижнюю часть своего живота.
Лариса встала перед зеркалом в белье. Весь ее вид говорил: «Ну что изменилось? Вы ожидали увидеть супермодель?!»
Она вытянула губы.
– Знаете, как меня на работе называют за глаза? Хрю Павловна.
– А кем вы работаете? - спросил я, чтобы вовлечь Ларису в разговор.
– Финансовым директором крупной компании.
– Уверен, что на такой должности вы принимаете сложные решения, - я говорил искренне.
– Хрю, - рассмеялась она, а потом спросила: - То есть сало убрать можно?
Я улыбнулся и кивнул:
– После того как вы сбросите вес, мы можем провести липосакцию там, где объемы не уйдут, а также понадобится абдоминопластика. Это операция по улучшению внешнего вида живота.
– Доктор, я все знаю про ваши абдоминопластики. Я университет окончила с красным дипломом, умею находить информацию.
– Прекрасно. Люблю подкованных пациенток. - Мне хотелось приободрить Ларису. Я понимал, что приехать ко мне, раздеться и поговорить о своих проблемах - все это трудно ей далось. - Сейчас я не могу написать план операции, все будет зависеть от того, насколько получится снизить индекс массы тела.
И тут я заметил, что она начала сминать край своей рубашки. Отвела взгляд в окно. Снова перевела его на потолок. Потом в пол. Спросить в лоб, что не так, я посчитал грубым.
– У вас есть еще вопросы? - мягко уточнил я, стараясь поймать ее взгляд. Она посмотрела на меня, и я заметил, что сильная, властная женщина, которая умеет контролировать и добиваться целей, стала блеклой пугливой тенью себя. У нее дернулся подбородок, она начала зачем-то отколупывать лак на идеально накрашенных ногтях.
– А это больно?
– Лариса, операция проходит под наркозом.
– Это понятно. В смысле после операции?
В этот момент мне в голову начали приходить описания, которые я слышал от пациенток после операции. Со скалы упала. Трактор переехал. Однажды две женщины, прилетевшие с Крайнего Севера, сказали, что состояние - будто ломом отметелили. Да, бывает и легкая боль, которую сравнивают с тем, что чувствуешь после интенсивной тренировки, - «Как будто в зале перекачалась». Что из этого сказать Ларисе? Что она готова услышать? В любом случае неправильно убеждать пациента в безболезненности операции. Поэтому я честно сказал:
– Потом возможны болевые ощущения, но мы с ними справляемся с помощью препаратов.
Она поджала губы, сжала пальцы в кулак - иногда так делают, чтобы не плакать в неподходящей обстановке. И в этот миг я понял, что говорю не с Ларисой: мой настоящий собеседник сейчас - ее страх.
– Я боли боюсь жутко. Подростковые болезненные менструации были адом, пока я
Состояние встревоженных женщин похоже на весну - никогда не знаешь, будет после дождя солнце, выпадет апрельский снежок или пройдется ураган. Лариса боялась боли, потому что та казалась ей чем-то не подконтрольным, будто бы это стихия. Чтобы немного ее успокоить, я рассказал, как работаю с обезболиванием после операций.
“ Она взяла ежедневник и что-то в нем помечала, когда я пояснял о препаратах, об отслеживании боли, о чувствительности. Я видел, что она конспектирует названия препаратов, но чувствовал, что на самом деле она пишет самой себе: «Ты справишься с этой болью. Тебе помогут преодолеть это. Боль не навсегда, она пройдет». „
Попрощавшись с Ларисой, я пошел обедать. В кафе рука потянулась к булочкам. Надо сказать, что я - сладкоежка и любитель выпечки. При этом могу поворчать, что у меня растет живот. Я задумался о невинных человеческих слабостях, которые могут привести к большим проблемам. Мы все куда-то торопимся, заедаем стрессы, уговариваем себя, что от одной булочки ничего страшного не произойдет, а завтра - обязательно спортивный зал или два километра в бассейне. Наступает завтрашний день, наваливаются дела, и вместо бассейна мы снова хотим булочку. И вот мы уже попали под огромную власть быстрых углеводов, а заняться спортом все сложнее. Где же находится эта роковая плюшка, которая станет точкой невозврата?
Булочку я решил не брать.
Прошло около года. Лариса снова появилась в моем кабинете. На операцию она уже была записана, все анализы и исследования были в порядке. Она сильно похудела, и все было, в принципе, неплохо, кроме живота. Хотя он и уменьшился в объеме, но был довольно большой, при этом кожа стала нависать, обозначился кожаный фартук.
Было заметно, что Лариса всерьез занималась своим весом. Да и весь ее вид говорил: «Ну вот, могу же, когда захочу».
– Результаты отличные. Руки и бедра вообще не требуют никакого вмешательства. Вы - молодец.
– Спасибо, конечно, но это заслуга мамы. Она так на меня влияла, переехала даже ко мне, чтобы цветную капусту готовить. Знаете, какая у меня мама? Ей 78, а все кавалеры какие-то вокруг вьются. Она до сих пор преподает французский и танцует фламенко. Не то что я. Руки – да, похудели, бедра тоже вроде ничего. Я еще обертывания делала, чтобы кожа сокращалась. Теперь я - один сплошной живот. Ужас какой-то.