Боль двенадцати женщин
Шрифт:
На второй неделе моей работы в стационаре скорая привезла женщину с диагностированным вывихом плеча. Я знал, как его вправлять. Перед мысленным взором всплыла глава учебника, рассказывающая, как устранить эту патологию. Но был маленький нюанс: я не только никогда не вправлял плечо сам, но даже не видел, как это делают другие, более опытные врачи. Я понимал, что можно позвать старших коллег, но тогда о каком моем авторитете может идти речь?
Я принял решение действовать самостоятельно. Вышел из перевязочной, полистал учебник и вернулся с уверенным лицом, на котором читалось: «Я вправлял подобные вывихи тысячу раз». Так как я был новым доктором,
– Не болит? – спросил я.
– Спасибо, совсем не болит, – с радостным удивлением ответила женщина.
Я выписал направление на рентген, который показал, что я все сделал верно. Окрыленный собственным успехом, я дал еще какие-то назначения и пошел работать дальше.
Этот случай я вспомнил, когда на приеме по третьему кругу пытался понять другую пациентку.
– Внутри печет все, доктор. Вот как будто картошку из кастрюли кипящей достали да в живот мне засунули. - Было видно, что сухонькая опрятная старушка пришла ко мне на прием не просто так. – Я уж замучилась вся.
– Давайте еще раз: а что вы ели, Мария Семеновна?
– Так считай, и не ела ничего. А как поем, так живот прям дует, он прям барабаном становится, и в ногах сразу колет, – старушка пытливо смотрела на меня.
Прием в поликлинике при районной больнице я вел первый год - опыта еще было не много. С диагностикой у меня не возникало проблем, все лекарства я знал, но назначать их в интернатуре мне не приходилось. На всякий случай хотелось перепроверить. В ординатуре молодого врача всегда прикроют, да и занимались мы там абдоминальной хирургией, а в амбулаторию приходят с разными локализациями. Я на несколько секунд прикрываю глаза и на это короткое мгновение оказываюсь в театральной студии, в «Народном театре». Рядом полукругом сидят ребята, у нас короткая импровизация, а руководитель театрального кружка взглядом, искрящимся, как бенгальские огоньки, смотрит на меня: «Тём, давай!»
Я открываю глаза и возвращаюсь мыслями в кабинет. В кармане халата нахожу прохладный кнопочный телефон, на ощупь снимаю блокировку и нажимаю на звездочку, к которой привязан сигнал будильника. «Трыым - трыыым - трыым» – рингтон, который бесит утром, сейчас так уместен. Я достаю из кармана телефон, смотрю на экран, киваю, перевожу взгляд на пациентку.
– Простите, Мария Семеновна, меня на скорую вызывают, нужна консультация. Я вас оставлю на несколько минут, сейчас вернусь. – Я направился к двери.
– Конечно, конечно, поди не рожаю - обожду, – отпустила меня добрая бабушка.
Я дошел до ординаторской, быстро ввел в медицинский справочник название препарата, который нужен был для лечения Марии Семеновны. В те годы интернет был медленный, поэтому страница грузилась со скоростью передачи физраствора в еле функционирующий венозный катетер. Наконец нужная информация появилась на экране: с дозировкой я не промахнулся. Внутри мне было легко, даже радостно - я улыбнулся себе, возвращаясь в кабинет.
– Ну что же, – уверенно обратился я к пациентке, садясь за стол. – Судя по симптомам, ничего страшного. Придется попить таблетки, сейчас я выпишу рецепт, ну и диету надо соблюдать хотя бы месяц.
– Покрупней пишите, глаза совсем плохие стали, особенно вблизь. – Пациентка явно повеселела. А позже замечательная Мария Семеновна долго носила мне вкуснейшие пирожки, еще теплые, завернутые в чистое полотенце. Если не могла найти меня в хирургическом стационаре, передавала посылочку через сестер.
Закончив прием, я уехал на вызовы, вернулся через несколько часов. Пока разбирался с пациентами в далекой деревне, в больницу привезли мужчину на экстренную операцию.
Девяносто девять процентов таких операций проводились при моем непосредственном участии. Я либо сам оперировал, либо ассистировал. В то время это и была моя жизнь. Только когда поликлинический хирург уходил в отпуск, мне вместе с еще одним коллегой приходилось его замещать. Таким образом, иногда я пропускал операции.
Вот и тут не успел – вышел из скорой, когда все закончилось. Анестезиолог уже отдыхал на дальней скамеечке по дороге в инфекционный корпус. Он работал в больнице всю жизнь, отлично знал свое дело. Анестезиолог отличался флегматичным темпераментом - в его профессии это большой плюс. «Наш Анатольич спокоен на операции, как финская женщина в сауне», - говорила о нем операционная медсестра.
– Ну что, я уезжал на вызовы, а вы тут оперируете? – Я пожал протянутую руку.
– Ну извини, тебя ждать возможности не было. Только закончили, – ответил пожилой врач. - Вытащили. Хирургам, конечно, попотеть пришлось. А нам что? Наше дело простое, мы как пилоты: волнительный момент - ввод в наркоз, как взлет самолета, и выход из наркоза - как посадка. Остальная операция как полет с автопилотом - следим за приборами. – Анестезиолог, конечно, шутил. Я знал, как непросто ему приходится на операциях, особенно на экстренных, как много усилий он прилагает для того, чтобы поддерживать жизненные показатели пациента на операционном столе. – А ты что, «Фигаро здесь, Фигаро там»?
– Так поликлинический хирург же в отпуске, вот заменяю его. Кстати, очень интересные случаи бывают, а уж как бабулечки симптомы описывают – просто заслушаешься.
– Да уж, они опишут, без поллитра не поймешь. И как вы с ними разбираетесь, – усмехнулся анестезиолог.
“ Мне тогда наркоз таким простым делом не казался. Операционная бригада представлялась мне рок-группой. Солист, конечно, хирург. Операционная сестра - на клавишах. Санитарка - это бэк-вокал. А анестезиолог - ударник, он вроде на заднем плане сидит отдельно, но без него ничего не зазвучит. Чем сыгранней группа, тем лучше звучат песни, а в нашем случае - успешней проходит операция. „
– Анька, ну какая красота, просто ожог сетчатки. – Тая обняла подругу. Девушки давно не виделись. После пластической операции Аня оправилась довольно быстро, а через несколько месяцев муж повез ее отдыхать. Сынишку на время отпуска забрала свекровь, и отдых вышел романтичным, даже лучше, чем в медовый месяц. Аня была счастлива как никогда.
– Ты тоже шикарно выглядишь, Тайка. Влюбилась? - Она восхищенно посмотрела на подругу. Тая всегда была очень яркой: рыжие волосы, как на полотнах Боттичелли, синие глаза, точеная фигура. Да и человеком она была хорошим, а вот в личной жизни Тае не везло. Правда, девушка не унывала – она одна воспитывала сынишку, работала и успевала столько, сколько обычному человеку и не снилось.