Болезнь Богов
Шрифт:
У Глеба конфисковали шесть машин и квартиру на Петровке. Дом на Николиной горе не забрали, потому что Глеб успел его продать своей жене, журналистке Анне Сааковой за “один рубль”. К ее сыну от предыдущего брака он относился терпимо. Тот называл Глеба “папой”, как в свое время, Константин называл Пантелея.
Спасаясь от судебного преследования, Глеб уехал в Северную Македонию, не желая смешиваться с лондонским “отрепьем “. Не прельщала его Америка, ОАЭ или Израиль.
К всеобщему изумлению, предвыборные плакаты с бородатым Глебом сменились безусым лицом его брата Пантелея. Вскоре Пантелей проскочил
В эмиграцию к Глебу Анна Саакова не поехала. Она жила одна, с сыном от первого брака, и девочкой от Глеба. Когда девочка подросла, Анна отдала ее в танцевальную группу “Непоседы”. Там собирались “золотые” дети. Ходила она и на фигурное катание, занимаясь с известным тренером. В школу Маша пошла с преподаванием части предметов на английском языке
Глеб не хотел оставаться не удел. В столице Северной Македонии он жил с домработницей, но сердце его оставалось в России. Он вздумал через брата финансировать восходящую звезду из “Дома - 2”, отличавшуюся тем, что давала всем, начиная с осветителей.
Люба Любавина претендовала петь. Глеб попросил брата помочь. Тот назначил ответственным отсидевшего шурина.
Для знакомства Олег привез Любу в Думу.
40
Люба приехала со своей младшей сестрой Лизой и компаньонкой - казашкой Кларой. Олег заказал им пропуска. Провел через ФСО. Сразу за входом девушки попросились в туалет. Олегу пришлось ждать. Когда девушки вышли, от них попахивало алкоголем. Зашли в лифт нового здания. В лифт набилось людей, как сельдей в банке. Кроме Любы и ее подруг, остальные были противоположного пола. Оглядев собравшихся, через плечи прижавшихся к ней, Люба, протиснув руки по животам и спинам, поправила грудь и с деланным восхищением воскликнула:
– Сколько мужчин!
Никто не ответил. Олегу сделалось стыдно, потому что многих сотрудников Госдумы он знал в лицо, сталкиваясь с ними в коридорах.
Около кабинета Звира толпились люди. Секретарша ревниво осмотрела приведенных Олегом девушек и сказала:
– Депутат занят.
Девушки попросили Олега отвести в место, где можно курить. Курить в Думе было запрещено. Но Олег вывел девушек на пожарную лестницу. Закурили все трое. Не успели затянуться, как на лестницу вышли секретарша Звира и еще какая – то девица, возможно, тоже секретарша. Секретарши, наверное, не подозревали, что посетительницы на лестнице, потому что, когда открылась дверь, гости Звира услышали:
– Ему дашь один раз, как отметишься. И потом уже спокойно работаешь. Он меня даже в Саудовскую Аравию брал!
Увидев Любу с подругами, секретарши замолчали. Пять девушек курили молча. Секретарши потушили окурки о дно бонбоньерки и унесли с собой. Люба, Лиза и Клара потушили окурки о низ подоконника и бросили вниз, в пролет лестницы. 40
Люба заговорщицки подмигнула Олегу. Указала глазами на казашку Клару:
– Если ему не подойдёт Европа, пусть возьмет Азию.
Клара ухмыльнулась. Когда возвращались к кабинету, Люба шепнула Олегу:
–
Сели ждать. От нечего делать Олег рассматривал девушек. Люба была самая высокая из них. Маленькая голова, короткая стрижка. Худая, бедристая, с развитой грудью. Олег подумал, не рожала ли она. По возрасту – под тридцать. Сестра – меньше ростом. Невзрачная. Грудь маленькая. Разница между сестрами лет в десять. Оригинальность двадцатипятилетней казашки формировала национальность. Глаза ее бегали, будто что – то искали. Ростом она поместилась между Любой и Лизой.
Ждали долго. Люди входили и выходили в кабинет. Пантелей не показывался. Наконец, он вышел в туалет. Люба бросилась к нему. Пантелей чмокнул ее в щечку и скрылся в туалете. Когда он возвращался, он взял Любу подмышку и указал на какую – то отгоревшую звезду в углу приемной:
– Не узнаешь?
Фамилия “звезды “ вертелась в голове, но Люба не вспомнила. Звезда с откинутыми назад редкими серыми волосами, гордо стоял с таким видом, будто ожидал просьб об автографов. Но автографы у него никто не брал. Пантелей скрылся в кабинете. Олег повел девушек пить кофе.
В буфете казашка неожиданно сказала:
– Я бы ему прямо в кабинете, на столе дала.
Люба задохнулась от смеха.
Опять курили. Ждали. Ели.
Пантелей вышел из кабинета с кейсом в руках около 10 вечера. Он протянул кейс Олегу. Девушкам Пантелей подмигнул. Он ластился к ним, как виноватый котенок:
– Слушайте, ну, видите недосуг. Вторник. Придите завтра. В четверг заседание. Я выступаю с проектом закона. Лучше в пятницу.
В лифте Пантелей стоял плотно к девушкам. Никого, кроме Звира, Олега и девушек в лифте не было. Внутри, у выхода, Пантелей ждал второй охранник. Пантелей расцеловал девушек и вышел через служебный выход. Выйти там девушек не позволили.
Они вернулись на главный вход. Оказалось что – то неладное с пропусками. Пришлось ждать, пока уточняли личности девушек.
Люба воскликнула:
– Как я его ненавижу!.. Он думает один меня раскрутить может. Я и без него пою. У меня двенадцать песен. Полный диск. Осталось – выпустить, и снять пару клипов.
Лиза обняла сестру:
– Сестренка, ты у меня талантливая!.. Весь Борисоглебск тебя знал.
– В “ Дом - 2“ просто так не пригласили бы! – подтвердила Клара.
Курили на остановке, пока ждали такси. Клара прикурила вторую сигарету от первой. Люба погрозила кулаком Думе. Лиза выплюнула жвачку. Она любила жевать жвачку, когда курила.
41
Оксана и Серафима приехали навестить Константина. Серафима была с ребенком, школьником. Это был очень энергичный, вертлявый мальчик, лицом и манерой надуваться от важности на ровном месте, похожий на Пантелея..
Константин пришел в помещение для встреч похудевший, истощенный. Он еще больше вытянулся. Ему, как Денису, в пору было бы, заняться баскетболом. Оксана со скрытым ужасом глядела на его “тюремную “ робу. Отвращение вызывал непередаваемый спертый запах – смесь табака, мочи и мужского пота. 41