Болезные сказки
Шрифт:
Вручили доктору его бабулек и велели идти с ними, куда ему будет приятно.
Доктор выставил их возле Катькиного садика, на площади Островского. Нарядил матрешками и начал продавать иностранцам. Но ни одной не продал, потому что подошел милиционер и сказал, что посадит доктора за работорговлю.
Тогда доктор свалил бабулек в коробку, как котят, и написал большими буквами: "На прокорм. Подайте, пожалуйста".
Одна из бабулек нацепила очки и прочла.
– Это мы и сами могем!
– обматерила доктора и зашагала прочь.
И
Факсимиле
Жил да поживал на белом свете один доктор, без памяти влюбленный в собственную врачебную Печать.
Он, когда ее выдали после института, едва не рехнулся и принялся ставить ее, где ни попадя. Дома, где только недавно сделали ремонт, покрыл своими оттисками все обои и потолки. На книжки ставил, сзади и спереди, но это еще простительно: ex libris.
Везде носил с собой эту печать в футлярчике и еще - чернильную подушечку. На приеме, бывало, вскидывался и спохватывался: ах, плохо пропечаталось! надо заново! И тискал заново, точнехонько поверху.
Но и другие документы не забывал скрепить печатью: паспорт, диплом и свидетельство о браке; квитанции в сберкассе и на почте, где вечно орали, ее же ставил. Из окошечка кричат: - Распишитесь!
Ну, тут он сиял: двойная удача.
Даже те части тела, что прикрыты одеждой - их тоже проштамповал, себе и жене, другие жена не позволила. В общем, сунь ему любую бумажку - припечатает обязательно.
Однако явился к нему на прием патлатый, мерзкий, завшивленный хмырь в свитере до щиколоток. Беззубый и почти безносый, лет двадцати четырех. Протягивает некое подобие самодельного рецепта, а там коряво прописано: "Марфину мне нумером сто коробок, плюс эфедрону квантум сатис" (quantum satis - сколько нужно, сколько достаточно, то есть - до полного удовлетворения, латынь). Доктор, не читая, поставил печать, больной выбежал вон. А через полчаса приезжает из аптеки обратно, уже в милицейской машине.
Милиционер тычет в рецепт:
– Ваша печать?
Ну, а чья же? Здсь доктор сообразил, что дело плохо. Сейчас у него печать отнимут. Схватил ее и проглотил.
Но милиция, как ни странно, подвернулась не вполне бесноватая и даже с выдумкой. Послали за касторкой главного врача, лично, и сели ждать, а попутно составили протокол.
Скоро печать и выпрыгнула. Милиционер протягивает доктору бумагу, протокол свой: подписывай! Ну, тот и шлепнул туда оттиск, какой получился на тот момент, без чернильной подушечки. Милиция махнула рукой; взяла печать двумя пальцами - и не такое приходилось брать, вымыла под краном в раковине.
– Давайте, - говорят, - мы ее изуродуем, чтоб ему стало неинтересно.
Долго решали, что исковеркать ножиком - "врач" или ФИО. Решили, что лучше ФИО. И все ФИО
Конечно, доктор сразу потерял интерес к печати. Подумаешь, "врач", а прочее, самое главное - неразборчиво. Поэтому он стал взамен носить значок о высшем образовании, пока не умаялся цеплять его туда-сюда и не продел себе в нос. На этом этапе он уволился по собственному желанию и пошел в косметологи. И там уже научился оставлять такие факсимиле, что всем сделалось не до смеха.
Закат Европы
Наполовину сказка, болезная
Завелся в одной больнице новый доктор-хирург, который обожал играть в компьютерную игру "Цивилизация" - в ее самую первую версию. Там надо победить все сопредельные государства и улететь на Альфу Центавра.
Сперва, пока доктор не разобрался в анамнезе, его ставили на колени даже варвары, и враг не единожды добивался, чтоб склонилась его голова. Но вот дело сдвинулось вместе с доктором, и хирург взял за правило запираться в кабинете, когда дежурил. Колотят ему в дверь - куда там! Явился ведь сам Чингисхан, предлагает вслепую меняться секретами науки. Черта с два, твое место возле параши! Хирург уже знает про Колесо, а басурман - только про Лошадь.
По четыре часа - что там, ночами напролет просиживал.
Его дожидались битые, колотые, рвано-резаные и обиженные. Но он упорно гноил и гнобил бесконечных врагов, а однажды завалил самого Сталина.
Прихлебывая дареный коньячок.
Наконец, взломали замок.
Хирург сидит; раскраснелся. На мониторе - атомные вспышки и отметки мест, зараженных радиоактивными осадками. Авианосец плывет, переполненный бомбами.
– Я, - объясняет хирург, дыша коньячком, - Наполеон, и только-только овладел ядерным оружием...
Сняли его с дежурства, свезли к содружественным, но отнюдь не восторженным, специалистам, где он пролежал месяц.
Вышел оттуда не очень-то.
Будучи спрашиваем, не есть ли он, часом, Наполеон Бонапарт - расплывался в улыбке и качал головой: что за глупости, за кого вы меня принимаете - за психа?
Зато наотрез отказался от ядерного разоружения. Даже не согласился на нулевой вариант.
– Ноль - он и есть ноль, - приговаривал хитро.
О диалектике головоногих и круглоротых
Этот медицинский случай произошел давно, еще в позапрошлом веке, когда жил на свете один купец. И голова у него была напрочь разобщена с телом.
То есть внешне все выглядело пристойно: даже шарфик не требовался - ни шва, ни зазора. Но голова, когда работала, работала сама по себе, и заключала солидные сделки на радость людям, а тело, когда не работала голова - самостоятельно.
То есть не было единства и совершенства.
А голова не работала у купца достаточно часто, и тело имело абсолютную волю над окружающим миром.